«Голубые лошади» на целине

В середине августа 1959 года нас, студентов выпускного курса историко-филологического курса факультета Петропавловского пединститута, отправили «на картошку» в совхоз «Октябрьский». В те годы это было большое хозяйство, считавшееся целинным, хотя, если судить по составу населения, село был старинное. Жил там типичный казахстанский интернационал: кроме целинников, были явные переселенцы эпохи Столыпина, ссыльные поволжские немцы, оседлые казахи, «понаехавшие» в Казахстан (обычно не по своей воле) русские, украинцы, поляки, белорусы и прочие кулаки. А так как люди селились группами согласно национальности, то местные остряки называли кривоватые улочки своего поселка по тому же признаку — национальному. Были в селе Берлинштрассе, Аул, Запорожье, Целина. Для смеха, для прикола, хотя смешного в истории села было мало.

Вот и нас, студентов, тоже не спрашивая о желании, привезли на грузовиках, расселили по отделениям совхоза в помощь местным рабочим. Толку от таких помощников было мало – местные рабочие и без нас прекрасно справлялись с уборкой великолепного в тот год урожая. Нескольких девушек оставили на центральной усадьбе рабочими на стройке — подавать тяжеленный саман молодым строителям из Армении, возводившим, говоря по-нынешнему, какой-то деревенский офис.

По утрам мы, совершенно сонные, плелись на свои рабочие места. Молодые брюнеты очень хорошо относились к студенткам: разговаривали исключительно вежливо и даже помогали носить тяжести. Странное раздражение у мужчин вызывала только группа девиц из Харькова, считавшихся штукатурами. Именно считавшихся! Они вовсе не горели на работе: приходили на стройку с большим опозданием, демонстративно, со смехом переругивались с пожилым бригадиром армян, причем, шутки у всех были на грани приличия – иногда слышался мат. Парни даже швыряли в «трудяг» обломками самана. Тогда девицы со смехом закрывались в одной из уже готовых комнат и укладывались на камышитовые блоки — спать. Просыпались к обеду, наводили на лица яркий марафет и шли в столовую.

Вечером под окнами нашего временного жилья – хорошенького, но еще недостроенного домика — гремела музыка. Совхозные парни под гармошку отплясывали с харьковчанками, как они считали, твист или буги- вуги и выдавали такую акробатику, что девицы хохотали до упаду. И так до рассвета! Поэтому по утрам мы едва поднимались, а плясуньи продолжали спать на панцирных сетках, вынесенных во двор. Правда, не все, а трое-пятеро. Сколько их всего, мы не знали.

— Не дружите с этим девкам! – наставлял нас бригадир армян. — Он совсем-совсем плохой! Синяя лошадь! Спросите парторга. Он все знает.

Парторг, спокойный усталый человек с орденскими планками на стареньком пиджаке, сам пришел вечером в наш домик. Расспросил, как нам живется, не обижает ли кто, хорошо ли кормят в столовой.
За четыре года учебы в институте и поездок дважды в год то на посевную, то на уборку урожая мы повидали всякое и не привыкли жаловаться. Но мы, почти готовые учительницы, умели задавать наводящие вопросы и через полчаса выспросили у парторга, кто они … эти… наши сожительницы. Почему они болтаются по совхозу, когда мы ворочаем саман?

— Вы «Комсомольскую правду» читаете? Там еще в январе была большая статья «Куда прискакали голубые лошади». В ней рассказывалось, что органы в Харькове разогнали большую, около 800 человек, группу стиляг «Голубая лошадь». Некоторых парней посадили за хулиганство. А этих девчат отправили на целину — на перевоспитание. Получилось — под мой надзор. Вы на них не обижайтесь. Они, в общем-то, нормальные девчонки. Большинство из них — бывшие детдомовки и были завербованы в украинских колхозах для работы на стройках. Все наши девчата – работяги с кирпичного завода или с других строек. А в Харькове разные городские пижоны, дети местного начальства, в большинстве студенты, придумали от скуки эту «Голубую лошадь». Какое там хулиганство! Разве что шумели на улицах слишком громко. Ну и танцевали бы они и дальше свои буги-вуги и прочую акробатику! Какой от этого вред?! Они думали, наверное, что все эти прыжки, кривляния и дикие наряды — брюки — дудочки, цветастые женские кофты у парней — и есть городская культура.

Больше всего раздражали обывателей, и прически, длинные волосы с круто накрученным коком надо лбом особенно! Какой нормальный парень будет так стричься и одеваться?! Ведь во всем надо меру знать, а они взялись начальство дразнить. Свои танцы под музыку пластинок на костях харьковские стиляги устраивали на улице Сумской — чуть ли не под окнами КГБ и обкома партии. А игра в приезд Хрущёва чего стоила? Это же издевательство над членами партии!

— Откуда я все это знаю? — вещал парторг. — Да оттуда же, откуда и вы, – из «Комсомолки», «Крокодила», из киножурнала «Фитиль»! Видели там сатиру, как стиляга свои дудочки с мылом натягивает? А сколько в других газетах написано про стиляг?! Читайте и делайте выводы.

Был наш партийный наставник доброжелателен, но когда кто-то из студенток попросил у него «Комсомолку» -почитать про стиляг, отказал: «Что там читать –то? Все и так понятно!»
Ну как после этого не пойдешь в библиотеку и не спросишь «Комсомолку» за 1959 год! Однако… В совхозной библиотеке январского номера не оказалось. Кто-то вырвал его из подшивки. Кто? Разве трудно было догадаться! Конечно, «голубые лошадки»! Иначе откуда все жители поселка знали об их бурной юности!
Впрочем, скоро наш героический труд на картофельных полях, на токах, в бункерах комбайнов и даже на стройках саманных офисов закончилась. Оказалось, студентки написали в министерство образования КазССР, что идет последний учебный год, у нас впереди полугодовая педагогическая практика и госэкзамены, а мы без дела сидим в вагончиках в целинном совхозе. Оказалось, выпускные курсы запрещено отправлять на сельхозработы. Подтекст тут был такой. В то время в сельском хозяйстве шла очередная «перестройка». Колхозы, с их трудоднями, превращали в совхозы, рабочим которых полагалось платить зарплату. А студенты и «голубые кобылки» были хоть и неопытными тружениками полей, их по-прежнему можно было только кормить и никакой зарплаты не платить. Но вдруг из Алма-Аты пришла телеграмма за подписью самого министра образования: немедленно вернуть выпускников в аудитории! Нас спешно погрузили в… самосвалы, накрыли брезентом и отправили в Петропавловск. В этой суматохе никто и не вспомнил «о голубых лошадках», с которыми «после партсобрания» мы успели подружиться.
Но что же так разозлило руководителей Харькова в 1959 году, около двух лет терпевших выходки своих родных стиляг? И почему о них сейчас, более чем через полвека, вспоминают, пишут чуть ли не лирические повести и снимают красивое кино?

Свежие ветры новой политической весны, которая, казалось, наступила после ХХ съезда КПСС, для молодежи были особенно пьянящими. Во многих городах СССР появлялись неординарные молодежные группировки, за пристрастие к стильной одежде и к зарубежной музыке получившие название «стиляги». Группы по своим увлечениям походили на современные тусовки. Конечно, некоторые ребята увлекались политикой, но большинство все-таки были далеки от нее. Однако власти расценивали стремление молодых к свободе как «следствие растленного влияния буржуазной идеологии». Именно тогда появилась расхожая фраза «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст».

Хорошо, что сейчас есть Интернет! Я посмотрела на сайтах, что сейчас известно о скандальной истории в Харькове, аукнувшейся в нашей области и даже в США. Вот что было написано в той печально знаменитой статье в «Комсомолке». Конечно, там был праведный гнев авторов, типа куда смотрит комсомол и милиция. Но вот главное обвинение. «Однажды летним днём 1958 года на дорогах Харькова внезапно появились несколько «Побед» и «ЗИМов» в сопровождении милицейского кортежа из 16 мотоциклов . Многие руководители города и области подумали, что с неожиданной проверкой нагрянул Хрущёв — в те годы Никита Сергеевич любил предпринимать подобные облавы с целью узнать, как реально обстоят дела в его родной Украине». Каково же было удивление выбежавшего навстречу кортежу городского начальства, когда тот пронёсся мимо него. Оказалось, это развлекались стиляги под предводительством своего гетмана – изгнанного из политеха вечного студента Евгения Гребенюка. Катание веселой компании на шикарных отцовских машинах организовал другой заядлый стиляга — сын министра транспорта СССР. Харьковская партийная верхушка сразу и не поняла, что это была шутка золотой молодёжи, а не приезд высокопоставленных лиц с проверкой. Эту выходку, возможно, тоже замяли бы, но Виталий Титов, секретарь Харьковского обкома партии, стоявший в резерве на выдвижение в ЦК КПСС, в растерянности от внезапного появления «членовозов», доложил в Москву: невесть откуда взявшаяся правительственная кавалькада заезжала в Харьков, отоварилась и потом устроила гулянку с девицами. Услышав это, Хрущев потребовал наказать тех, кто так дерзко бросил тень на партию и на него лично. Все это «лошадники» узнали уже на следующий день от дочерей второго секретаря обкома и начальника отдела УКГБ.

«Голубую лошадь» сразу же назвали опасной подпольной организацией. Харьковские чиновники бросились спасать своих детей. Их сыновьям пришлось идти в срочном порядке в армию, а дочерям — в КГБ с повинной… Началось следствие. Уже к зиме 1958 года у верхушки «Голубой лошади» провели обыски. Было также выявлено более 5 тысяч студентов, которые якобы поддерживали контакты со «стильной» организацией. Сотрудники КГБ решили, что это движение представляет собой антигосударственную структуру, созданную с целью переворота. Разумеется, на многих было оказано давление, и многие признались именно в этом. Их спасло лишь заявление Хрущёва о том, что в СССР нет инакомыслия, поэтому дело замяли. Вот тогда-то, в январе 1959 года, в «Комсомольской правде» и была опубликована статья «Куда прискакали голубые лошади» с довольно оскорбительными характеристиками стиляг:
«За спиной у комсомола бьют стиляги в медный таз.
Слышны звуки рок-н-ролла и надрывно воет джаз.
Слышен запах заграницы, а девицы и юнцы —
Голубые кобылицы, голубые жеребцы».

Поддержку организации оказали радио «Голос Америки» и Ассоциация студентов США. Русские стиляги на Западе были названы диссидентами, а на поддержку их движения было выделено 20 миллионов долларов.
КГБ, со своей стороны, предложил «гетману всех стиляг» Евгению Гребенюку сделку: либо его вместе с его приспешниками судят как иностранных агентов, либо он отказывается от американской помощи. Гетман отказался. Однако лидеров стиляг всё равно осудили за хулиганство и распространение порнографии и приговорили к лишению свободы на 2 — 3 года. Девушкам тоже предложили сделку: либо они едут на целину, либо тоже получают реальные сроки. Дело слушалось в закрытом режиме. Ясно, что подробности были известны только кому следует, но слухи о сосланных на целину уголовниках и девушках –гм-гм … поведения ходили. Чего не знаю, того не знаю, но «с голубыми лошадками» недолго, но была знакома.

Нам, молодым учителям сельских школ, тогда часто приходилось на классных часах обсуждать с учениками подобные статьи об «этих антисоветчиках – стилягах», чем, по-моему, только разжигали интерес к ним подрастающего поколения.

КГБ Украины преподнес широкой общественности разгром этой неформальной организации как крупную победу в борьбе с происками буржуазного Запада. Шутка ли – выявить пять тысяч антисоветчиков! Или только 50?
«Голубая лошадь» прогремела на весь мир.

Если кто-то хочет подробнее ознакомиться с деятельностью молодых диссидентов середины ХХ века, вот вам ссылка на статью в «Комсомолке»: https://kkk-bluelagoon.ru/golubye-loshadi-kp1959.htm