Операция «Ликвидация»: фоторепортаж из упраздняемых деревень Северного Казахстана

В Северо-Казахстанской области в 2019-2020 годы власти намерены упразднить 65 сёл. Массовое закрытие населенных пунктов – большой удар по каждому из оставшихся жителей деревень. Теоретически закрытие предполагает, что села будут отрезаны от инфраструктуры и социального обеспечения. Это в северном-то регионе, где дороги заметает снегом, а зима с лютыми морозами длится шесть месяцев в году. Самое страшное для жителей опустевших сёл-призраков, привыкших к отсутствию воды и дорог, — отключение электричества.

Работу по закрытию сёл чиновники ведут постоянно. Так, в ноябре прошлого года, согласно совместному постановлению акимата Северо-Казахстанской области года и решению Северо-Казахстанского областного маслихата от упразднены села Ломоносовское, Беспаловка и Шакпак района имени Габита Мусрепова, а также села Студенное и Прогресс Мамлютского района.

В список упраздненных административно-территориальных единиц Жамбылского района Северо-Казахстанской области вошли сёла, численность постоянного населения которых меньше пятидесяти человек – Талпын, Уткино, Акбалык, Матросово, Островка и Неждановка.

В последние три решили отправиться журналисты редакции Петропавловск.news в феврале-марте, когда еще лежал снег и бушевали метели. Ведь известно, что отрезанными от мира сёла становятся после межсезонной распутицы и во время снежных переметов.

Относительно легко мы проехали только в Островку. По пути в Матросово нас чуть не унесло в кювет, а в Неждановку мы попросту не смогли попасть, потому что дорога была не чищена, и машина увязла в снегу.

Между двух озёр

Село Островку Жамбылского района Северо-Казахстанской области упразднили осенью 2018 года. От Петропавловска до нее — 154 км. Этот путь на легковом автомобиле можно преодолеть за два с небольшим часа. Но найти деревню даже с навигатором сложно, поэтому пришлось поколесить.

Только потом мы поняли, почему проехали десятки лишних километров, не заметив нужный поворот — таблички-указатели с трассы сняли. На этом усилия властей по упразднению села, похоже, и закончились.

От «асфальта» до деревни примерно три километра. Эту дорогу и две жилые улицы села от снега чистит местное крестьянское хозяйство.

Случается, что дорогу к деревне от трассы не чистят неделю, а то и больше, если метель не утихает. На это время жители села остаются отрезанными от мира. Пробраться к трассе могут разве что на лыжах или снегоходах.

Нам повезло. Дорога была недавно почищена.

Оказавшись в этом селе, забываешь, что на дворе 21 век. Воды, магазина, аптеки, школы, почты – здесь давно нет.

Чистую питьевую воду можно добыть только в райцентре Пресновке за 12 км. Привезти её могут имеющие автомобиль жители. Все остальные пьют воду из скважин. А лежачая бабушка и вовсе из озера.
Благо деревня расположена между двух озёр. Из них летом жители берут воду для хозяйственных нужд, а зимой — топят снег.

Барская деревушка

Село Матросово находится в 170 км от Петропавловска. Указатели тоже сняты и найти ликвидированную деревню, где осталось меньше десяти домов, так же непросто, как и Островку.

От республиканской трассы до Матросово — всего один километр, но преодолеть его в буран невозможно. Эту дорогу местный работник крестьянского хозяйства чистит лишь по надобности или по звонку. Незваных гостей тут обычно не бывает.
Мы приехали не вовремя. В воскресный день деревенские никого не ждали — дорога была блокирована перемётами. Решили, что преодолеть путь можно только на скорости, не останавливаясь, иначе машина увязнет в сугробе, а буксира ждать неоткуда.

Во время движения машину таскало, а водитель виртуозно выкручивал руль, его мастерство и чудо спасло нас от вылета в заснеженный кювет. Несколько секунд страха и мы очутились в довольно уютной ухоженной деревеньке, где нас встретила парочка ретивых жеребят, скачущих по обочине и почищенные дороги – параллельная реальность.

Жизнь на селе теплится благодаря расположенному здесь крестьянскому хозяйству, созданному после развала Союза агрономом Иваном Бойченко. Местные жители называют его «барином». Благодаря ему село еще живет, а у жителей есть работа.

Новенькие информационные таблички с названием улиц на домах, водонасосная станция – с виду не скажешь, что деревня упразднена.

Руководитель крестьянского хозяйства живет в соседней Екатериновке, а в Матросово за старшую — пенсионерка Наталья Князева. С сыном Владимиром они работают в КХ, держат хозяйство, садят огород, поэтому ни в чём не нуждаются и уезжать никуда не планируют. Хотя местные власти никакого варианта жителям и не предлагали.

Тут нас не ждали

В списке упразднённых сёл, где планировали побывать наши корреспонденты, была Неждановка района Шал акына. Село находится в 230 км от Петропавловска. Ехали бы туда 3,5 часа.

Однако дорога была заметена так, что наша машина застряла на первом повороте. А вокруг – ни души. Правда, увязли мы не сильно, быстро выбравшись, не рискнули продолжать путь к селу Неждановка с таким говорящим названием.

Создалось ощущение, что здешнюю дорогу не чистили несколько недель. Это значит, что жители деревни, оказались отрезанными от мира. Из-за сильного ветра и бурана в тот день, запустить квадракоптер, чтобы хотя бы с высоты птичьего полета посмотреть на село, не удалось.

Постановили и решили

В марте вышло очередное постановление областного акимата, подкрепленное решением депутатов маслихата об упразднении сёл Копа и Алтынбулак Айыртауского района, сел Барашки, Круглое, Скворцовка, Тельман района Магжана Жумабаева, деревень Янцено, Николаевка, Лебедки, Аксу, Нарынгуль Тимирязевского района, а также аулов Жаналык, Орталык, Иверск Есильского района.

В последние три села наши корреспонденты отправились в апреле, когда уже сошел снег и земля подсохла. Иначе сюда без трактора сюда не проехать.

Улица – три дома

Немногочисленные жители упразднённого села с гордым, чуть ли не городским названием Иверск Тарангульского сельского округа Есильского района Северо-Казахстанской области, что всего в 120 километрах от Петропавловска, почти полгода живут отрезанными от мира.

Кроме электричества от благ цивилизации здесь ничего не осталось. На единственной уцелевшей улице – три жилых дома. Вокруг них — пустыри и руины.

Местные жители привыкли к автономной жизни, поэтому рассчитывают только на свои силы. Делают продуктовый и лекарственный запас на зиму.

— К зиме готовимся конкретно. Закупаем всё мешками — муку, сахар, масло пятилитровками, чай, спички. Картошку сами сажали. Крутили консервы из овощей. Мясо своё, — делится секретами выживания в отрезанном от цивилизации селе Светлана Военгард.

Но ведь всего не предугадаешь. Бывает, что-нибудь закончится раньше времени, например, чай или спички. Без этого продовольствия сельчанам не прожить. Хочешь, не хочешь, приходится идти по сугробам в мороз до Тарангула пешком 20 километров!
По рассказу Светланы, её супруг после Нового года два раза совершал такой марш-бросок. Выходил с рассветом, возвращался к вечеру.

Непокорённая дорога на Леонидовку

За несколько километров от Иверска — село Леонидовка. По словам иверчан, по сравнению с их деревней, там «целых» три жилых улицы, есть немного молодёжи, начальная школа и небольшой магазинчик на дому. Наши корреспонденты решили посмотреть, как живут в Леонидовке, где ещё теплится жизнь.

Мы рискнули пробраться туда по указанной иверчанами полевой дороге.
Но, не проехав и километра, погрязли передними колёсами во грязи. Да так, что выбраться самостоятельно не получалось. Возвращаться пешком в Иверск за помощью – смысла не было, там только одна лошадь и никакого другого транспорта.

Через полтора часа попыток вытолкать авто и обеда в поле, мы увидели «Ниву».
Нашими спасителями оказались фермеры из той самой деревни, куда мы направлялись. Ребята вытянули нашу машину из грязи, но продолжить путь мы не решились, чтоб не заночевать в чистом поле.

Умирающее раздолье

Меньше десятка жилых домов осталось на три села — Орталык, Алка и Жаналык, расположенных в радиусе 10 км.
Населённые пункты расположены среди просторных, богатых разнотравьем пастбищ, всего в нескольких километрах от трассы, да и до Петропавловска рукой подать – 70 км по дороге республиканского значения. Несмотря на это, жители убежали из деревень.

В Орталыке, который, кстати, находится ближе всего от трассы и не страдает от бездорожья, не осталось ни одного жителя.

На заросшей травой территории раскиданы несколько брошенных домов, которые пока не разобрали на стройматериалы. Еще 10 лет назад здесь жили 130 человек.

В пяти километрах от Орталыка находится также упразднённое село Жаналык. При въезде в населённый пункт по обе стороны центральной улицы видим руины.

Здесь проживает семья Абдуллаевых. Супруги Кулабай и Айгуль – не местные, а жители Петропавловска! Они приехали сюда в 2014 году, когда здесь ещё было четыре жилых дома. Благодаря им здесь оставили электричество в двух домах, остальные столбы демонтировали.

Говорят, что просили жителей остаться, предлагали работу и стабильный заработок на своей ферме, но те уже «сидели на чемоданах».

Оставаться в вымирающей деревне не захотели ни под каким предлогом. Абдуллаевы взяли в аренду землю почти всего села, восстановили разрушенную во времена перестройки животноводческую базу.
Закупили скот и технику.

Теперь большую часть времени проводят здесь. На подворье выращивают птицу, сажают огород. Раз в неделю ездят в город на своём автомобиле за продуктами и питьевой водой….

Главной проблемой аула фермеры считают дорогу. Пятикилометровый участок от Орталыка до Жаналыка размывает при любом дожде, превращая в глиняное месиво, которое потом засыхает глубокой колеей. Зимой дорогу заметает снегом.

Лошади – лучше, чем машина

Села Алка Есильского района, нет в списке упраздняемых, но людям уже неоднократно предлагали переехать. Здесь из 60 дворов осталось всего четыре.

В пустой деревне сельчане занимаются животноводством – пастбищ здесь много. А скот сдают перекупщикам, получая наличность. Воды и дорог здесь давно нет, магазина и медицинской помощи — подавно. К этому люди привыкли и не жалуются. Больше всего они бояться, что при закрытии населенного пункта могут убрать столбы и провода, как в Жаналыке, лишив населенный пункт электричества.

— За водой езжу в соседнее село за десять километров на лошади, зимой – на санях. Холодно, медленно, зато заправлять не надо — бесплатный проходимый транспорт, — рассказывает старожил Ниязбек Закерьянов. — Литров 160 за раз привожу, на пол месяца нам двоим с женой хватает. А стираем дождевой, копим ее в специальных чанах. Скотину поим из скважины. Там вода соленая и жесткая, больше ни на что не годится.

Все, кто живут в этом ауле держат баранов, лошадей, коров, бычков, телят, птицу. Потом сдают животину перекупам на мясо, получают наличность и на зиму запасают уголь и дрова. А также на случай бездорожья заранее едут в райцентр, чтобы купить в магазине дрожжи, муку, чай, сахар, соль, и растительное масло.

До райценра из Алки на лошади ехать 2-3 часа. Еламан Кусаинов тоже живет в опустевшем ауле с рождения и готов бы переехать в Явленку, да только не на что.

— Местные власти иногда уговаривают, мол, давайте переезжайте, — говорит Еламан. – Да как переехать-то? Денег на новый дом в другом селе у нас нет, это 2-3 миллиона тенге. Если бы акимат выкупил наше жилье или предоставил нам дома…

Здесь нам живется неплохо — скотину держать хорошо, места много, кони коровы сами уходят и возвращаются, даже пасти не надо. Вода – проблема, но привыкли уже экономить. 4-5 фляг питьевой воды хватает на неделю. Ей умываемся, но не выливаем. Ей же стираем, моем пол. Зимой топим снег, летом используем приспособления, чтобы набрать емкости с дождевой водой.

А скотину поим соленой водой из колодца.

Помощь витает в воздухе

Аким Северо-Казахстанской области Кумар Аксакалов, выступая на внеочередной XXX конференции Северо-Казахстанского областного филиала партии «Nur Otan» и обсуждая ход реализации поручений председателя партии Нурсултана Назарбаева, затронул тему маленьких неперспективных сёл. Он заверил, что власти будут создавать условия, чтобы помогать людям переехать из небольших, отдаленных населенных пунктов.

— И мы этим занимаемся, — уверенно заявил глава региона.

Однако, мы побывали в нескольких упраздненных и маленьких селах и спрашивали людей, содействует ли власть в переселении, оказывает ли хоть какую-то помощь. Везде нам отвечали примерно одинаково – районные и сельские акимы либо вообще не интересуются судьбой оставшихся жителей, либо предлагают переселиться в соседнее село или райцентр, при этом не говорят, где могут неработающие много лет люди взять деньги на покупку жилья. А хорошие дома стоят 2-3 млн тенге. Крыша над головой в упраздненном селе – это единственное, что есть у жителей ликвидируемых сел, но продать эту недвижимость некому, разве что на разбор. Кредит безработным людям тоже вряд ли дадут. Сельчане бы и рады переселиться, но возможности такой не имеют, потому и доживают свой век в родных деревнях.

В интервью журналистам республиканских СМИ Кумар Аксакалов заявил, что происходящее упразднение сел правильнее называть оптимизацией:

«Мы являемся заложниками прежней системы, когда у нас было под 200 центральных усадеб — так называемых совхозов. К ним были еще отделения. Такова была советская система. И в результате мы имели по области под 800 населенных пунктов. Экономика не выдержит содержание всего этого — электричество, вода, дороги, медицинское обслуживание, образование и так далее. Это невозможно. …Насильно мы людей не выгоняем. Пока последний житель не уедет, мы не имеем права законодательно закрывать это село. Мы просим помочь людям с переездом сельхозников, в рамках их социальной ответственности. Одиноким людям, пожилым — мы помогаем. Хотя по существующим финансовым отношениям мы не имеем право покупать для них дом в другом поселке».

Стоит ли напоминать, что в маленьких селах в большинстве своем живут, а точнее доживают свой век как раз пенсионеры, в том числе и прикованные к постели люди, как в Иверске и в Островке.