Последний шанс адмирала Колчака

Прелесть истории, для людей ею увлекающихся, не только в интересных рассказах о былом, но и в понимании многовариативности едва ли не каждого события. А что было бы если….? Такой вопрос задает себе едва ли не каждый, читающий любую историческую книгу. Трудно сказать, как повернулась бы история наших народов и стран, окажись победа в гражданской войне на стороне армии адмирала Колчака.

Как бы там ни было, хочется надеятся, что в любом случае, счастливо избежали бы тогда наши прадеды ужасных голодоморов, бесчеловечных раскулачиваний и ссылок, а то и кровавая война возможно не уполовинела бы поколение наших дедов. Разумеется были бы у них и у страны другие трудности, но какое же поколение живет без них. Главное, что не было бы убито естественное историческое развитие страны и народов ее населяющих, не прививались бы искусственно безумные эксперименты. Но был ли вообще шанс у белого движения на победу? Как ни странно, при всех преимуществах, которыми обладало молодое Советское государство над боровшимися с ней белыми движениями, шанс на победу у последних все-таки был. И в Сибири этот шанс, короткий, буквально на считанные дни, выпал белой армии адмирала Колчака как раз в приишимских степях под Петропавловском. Как это было и почему белым военноначальникам не удалось использовать предоставившиеся возможности, расскажет эта статья.

Обстановка, сложившаяся к середине 1919 года на Восточном фронте, была крайне неблагоприятной для белых армий. Проиграв целый ряд сражений, они отошли от Волги и оставили Урал. Назначенный 22 июля, новый главнокомандующий Восточным фронтом генерал-лейтенант М.К.Дитерихс, решил спасти положение одним решительным ударом. Был разработан план решающего наступления, который должен был отбросить красные армии обратно за Урал. Намечалось грандиозное сражение за Западную Сибирь. По воспоминаниям военного министра барона Будберга, план наступления предусматривал нанесение главного удара на левом фланге Восточного фронта, в районе города Петропавловска, войсками 3-й белой армии генерал-майора К.В.Сахарова. Наступление предполагалось вести в междуречье Тобола и Ишима, где приишимские степные просторы, неизбежно создавали оголенный фланг наступающих красных армий. Ударный кулак в наступлении должен был составить вновь формируемый Войсковой Сибирский казачий корпус. Обучать казаков было не нужно, они с детства владели воинской наукой.

Тем временем, форсировав реку Тобол у станицы Звериноголовской, красные полки 26-й стрелковой дивизии, 20 августа вплотную подошли к землям сибирских казаков, находящимся в северной части современных Кустанайской и Северо-Казахстанской областей. Директивой №1375, им была поставлена задача выйти к 25 августа к казачьему поселку Екатериновка и селу Лопатки, заняв передовыми частями станицу Пресновка. При этом, 2-я бригада (229, 230, 231-й полки) должна была наступать по петропавловскому тракту через станицу Пресновка на город Петропавловск, выдвинув на правый фланг на полперехода южнее батальон пехоты для охраны со стороны степей. Севернее, по южному краю Курганского уезда должна была наступать 3-я бригада (232, 233, 234-й полки). Цепью вдоль петропавловского тракта должна была растянуться 1-я бригада (226, 227, 228-й полки) и подходившие из Кустаная полки 2-й бригады 35-й дивизии (310, 311, 312-й). Они должны были не дать белой коннице выйти в тыл правому флангу дивизии. Кроме того, вскоре ожидался подход 3-й Отдельной кавалерийской бригады, которая двигаясь за правым флангом армии должна была вести глубокую разведку на юг. Таким образом, правый фланг наступавших по линии петропавловского тракта красных частей, казалось был надежно прикрыт. Это грозило разрушить все наступательные планы белого командования.

Пока в штабах чертились планы ударов и контрударов, на фронте шла своя жизнь. После уже описанного мною междоусобного боя красных полков под станицей Пресногорьковской, отступившие 2-й и 5-й Оренбургские казачьи полки отошли 21 августа на ночлег в казачий поселок Кабаний и село Исаевка (Чапаевка). Оренбургских казаков-пластунов отправили еще дальше в резерв в казачий поселок Усердное. Штаб генерала Доможирова расположился в казачьем поселке Екатериновка.

Первым из Пресногорьковки на рассвете 22 августа, выступил на восток 232-й имени Облискомзапа полк с двумя орудиями 4-й Смоленской батареи. Сбивая разъезды 2-го Оренбургского полка, красноармейцы прошли казачий поселок Камышловка и к вечеру без боя вошли в казачий поселок Пресноредуть. Через несколько часов, туда же подошел следовавший за ними 229-й Новгородский полк с двумя орудиями 7-й Ленинской батареи. А в опустевшую Пресногорьковку, в вечерних сумерках, уже втягивались с запада по тракту 231-й Сводный и 230-й Старорусский полки из состава 2-й бригады комбрига Васильева. Войдя в станицу, один из батальонов 230-го полка не останавливаясь направился на юг и около часа ночи без боя вошел в д.Пилкино. Этот батальон и должен был выступить боковым заслоном бригады.

С утра 23 августа, 232-й имени Облискомзапа полк с двумя орудиями 4-й Смоленской батареи ушел из казачьего поселка Пресноредуть по дороге на д.Привольное. Двигавшийся в качестве бокового заслона батальон 230-го Старорусского полка, с утра 23 августа, выступил из д.Пилкино и пройдя без боя с.Макарьевку, к 15 часам выбил после 3-часовой перестрелки две сотни 2-й Оренбургской казачьей бригады из п.Исаевка (Чапаевка), где остановился на ночлег. Казаки отступили на поселок Екатериновку. Другой батальон 230-го Старорусского и весь 231-й Сводный полк, с утра 23 августа выступили из Пресногорьковки. К полудню части достигли казачьего поселка Пресноредуть, где их дожидались бойцы 229-го Новгородского полка. Впереди у казачьего поселка Кабаний заняла оборону 2-я Оренбургская казачья бригада. Вскоре по степной равнине западнее поселка двинулись густые цепи наступающих красноармейцев 229-го и 230-го полков. В самом начале боя, у белых вышло из строя единственное орудие 6-й Оренбургской казачьей батареи. Это сразу же решило судьбу обороны. Бой был непродолжительный, но горячий. При попытке контратаковать в конном строю красные цепи, были ранены командиры двух казачьих сотен. К 17 часам совместным ударом 229-го Новгородского полка и батальона 230-го Старорусского полка поселок Кабаний был взят. Потери составили — 1 раненный из 229-го полка. Через три часа в Кабаний подошел 231-й Сводный полк. В свою очередь генерал Доможиров выдвинул свою единственную пехоту — 1-й и 3-й Оренбургские казачьи пластунские батальоны на помощь 2-й Оренбургской бригаде к казачьему поселку Усердное. 2-й Оренбургский казачий пластунский батальон был оставлен у казачьего поселка Екатериновка, прикрывая дорогу от п.Макарьевки. Но без поддержки огня артиллерии, все попытки задержать наступавших красных были тщетны. Едва ли не в каждом бою, красные батареи могли безнаказанно расстреливать оборонявшиеся на открытой местности пешие пластунские сотни. Это делало невозможной любую оборону. Отойдя в поселок Островку, штаб Сводного отряда буквально засыпал командование армии настойчивыми требованиями срочно прислать на помощь хотя бы одну артиллерийскую батарею.

Наступление успешно развивалось. Анализируя сложившееся на участке 5-й армии положение командарм Тухачевский вечером 23 августа принял решение развивать главный удар севернее петропавловского тракта, в полосе движения частей красной 3-й бригады 26-й дивизии. Двигаясь по южному краю Курганского уезда, она должна была выйти на железную дорогу для решающего броска на Петропавловск. Для этого, вечером 24 августа стоявшие в станице Пресногорьковке части 1-й бригады комбрига Терегулова получили приказ форсированным маршем перейти севернее петропавловского тракта в район деревень Яровое, Батырево, Носково и Казенная, где они должны были при необходимости подкрепить натиск 3-й бригады. С утра 25 августа 226-й, 227-й, 228-й красные полки выступили из Пресногорьковки на северо-восток. Почти сразу же в 20 километрах восточнее станицы, конная разведка захватили приятный трофей – целый гурт скота в 2000 голов. Здесь же сдался в плен казак бежавший из 13-го Сибирского казачьего полка. Достигнув в полдень п.Пресноредуть, 227-й и 228-й полки провели на западной окраине поселка смотр, который принял комиссар дивизии Гончаров.

Таким образом, к исходу дня, основные силы красной 26-й дивизии ушли из полосы петропавловского тракта севернее. Тем самым создавались благоприятные условия для готовящегося контрнаступления белых войск. На тракте остались лишь части 2-й бригады. Приданная ей саперная рота получила приказ перейти в казачий поселок Кабаний, а штаб комбрига Васильева остановился в станице Пресногорьковке.

Ночь с 23-го на 24 августа в Кабаньем прошла тревожно. Казачьи заставы неоднократно подходили к поселку беспокоя сторожевое охранение. С рассветом, красный 231-й Сводный полк выступил на казачий поселок Усердное. По западной окраине п.Усердное занимали позицию 1-й и 3-й Оренбургские казачьи пластунские батальоны. В резерве у них находились три конных сотни Отдельного оренбургского казачьего дивизиона подъесаула Иванова и 6-я Оренбургская казачья батарея со своим единственным неисправным орудием. Заметив подходящие цепи красных, казаки-пластуны открыли огонь, красноармейцы остановились и залегли, 1 красноармеец был ранен. Тогда два орудия 7-й Ленинской батареи выехали прямо в цепь и встали на позицию. Наводчики опустили стволы на прямую наводку. Молча смотрели пластуны на готовящийся расстрел. Ответить врагу было нечем. По команде офицера вскинув винтовки пластуны открыли огонь по батарее, стремясь поразить прислугу орудий. По щитам забарабанили пули, было ранено 2 артиллеристов. Но исход боя уже предопределился. Едва над головой просвистели первые снаряды, как отстреливаясь пластуны стали отходить. 231-й Сводный полк занял п.Усердное взяв в плен одного казака из 3-й пластунской сотни. К вечеру, оттесняя с боем конные сотни казаков, 231-й полк занял казачий поселок Казанка, где остановился на ночлег. Потери при взятии Казанки составили – 1 раненный. Здесь вышли и сдались 4 солдат-дезертиров. Казаки-пластуны со своим недействующим орудием отошли на казачий поселок Лапушки, где заняли позицию по западной окраине. Вскоре с севера из д.Воздвиженка к ним прибыл на усиление 34-й Оренбургский казачий полк. В его строю были давно отслужившие свой срок казаки, младшим из которых было по 40 лет.

Ночевавший в Кабаньем красный 229-й Новгородский полк с двумя орудиями 7-й Ленинской батареи, с утра 24 августа вышел по тракту на казачий поселок Екатериновку. За ним в резерве двигался батальон 230-го Старорусского полка с 8-й легкой батареей. В 7 верстах от Кабаньего наткнулись на разъезд 2-й Оренбургской казачьей бригады. Красноармейцы развернулись в боевой порядок и ведя перестрелку с мелькающими на краю степи верхоконными казаками продвигались к Екатериновке. К полудню после «…короткого, но упорного боя» 229-й Новгородский полк занял поселок, взяв в плен 3 обозных солдат. Потери 229-го полка составили – 3 раненных. Оборонявшие поселок 2-я Оренбургская казачья бригада и 2-й Оренбургский казачий пластунский батальон отошли на поселок Островку. Преследуя их, 229-й Новгородский полк выступил по тракту из п.Екатериновка и развернувшись в цепи под прикрытием огня двух орудий 7-й Ленинской батареи атаковал казачий поселок Островка. Бой был короток. Потеряв 3 раненными, красноармейцы заняли поселок, где остановились на ночлег. Оборонявшиеся в Островке 2-я Оренбургская казачья бригада и 2-й Оренбургский казачий пластунский батальон отошли к станице Пресновка. Штаб генерала Доможирова расположился в казачьем поселке Новорыбинка. Догоняя свои полки, в Пресноредуть прибыл штаб красного комбрига Васильева. Туда же с 26-м кавалерийским дивизионом двигался штаб 3-й Отдельной кавбригады. Шедший южнее батальон 230-го Старорусского полка, утром 24 августа вышел из села Макарьевка. Оттесняя две казачьих сотни, батальон после полудня с боем занял село Святодуховка, где остановился на ночлег. Казаки ушли на Новотроицкое.

25 августа, с рассветом, 229-й Новгородский полк и батальон 230-го Старорусского полка двинулись на подводах из Островки в станицу Пресновка. Около 10 часов утра, встав на позицию, шесть орудий 7-й Ленинской и 8-й легких батарей, открыли шквальный огонь по окрестностям станицы. По свидетельству очевидцев было выпущено около 80 снарядов, три из которых, разорвались в самой станице — у церкви и пожарной вышки, не причинив никому никакого вреда. Затем на обезлюдевшие станичные улицы вошла цепь красноармейцев. Едва над станичным правлением взвился красный флаг, как появились скрывавшиеся в окрестных лесах дезертиры — 2 солдат из 45-го Сибирского и из 48-го Туринского полков, трое рабочих убежавших из рабочей дружины со станции Макушино и один местный казак, недавно мобилизованный в 7-й Сибирский казачий полк и сбежавший при отправке в свою часть. Сдались и два казака, из отходившей от станицы 1-й пешей сотни 2-го Оренбургского казачьего пластунского батальона. С их слов, в четырех сотнях батальона было по 130-140 штыков. Всего же за день, 229-м Новгородским полком было взято 18 пленных и три заседланных лошади. Сразу же был избран станичный Совет. В него помимо крестьян вошли и два местных казака – Е.Няшин и Ф.Каргополов. Штаб 2-й бригады после полудня подходил уже к поселку Островка. Внезапно над обозом показался пролетающий белый аэроплан, сбросивший одну бомбу с листовками, после чего самолет улетел. 26-й кавалерийский дивизион (149 человек, в том числе 98 сабель и 1 пулемет), вместе со штабом 3-й Отдельной кавбригады прибыл в поселок Пресноредуть. По тракту от Кабаньего на Пресновку двигался 2-й Петроградский кавполк Петунникова (218 человек, в том числе 120 сабель, 3 пулемета). Двигавшийся боковым заслоном батальон 230-го Старорусского полка, выступил утром 25 августа из Святодуховки и вскоре без боя занял поселок Петровка. Здесь, среди сдавшихся в плен перебежчиков оказался прапорщик, командовавший в Челябинске ротой в команде выздоравливающих. Направленный в командировку, он добровольно сдался вместе с лошадью, повозкой и револьвером «наган». С тремя баулами имущества почтовой конторы пришел ее начальник. С ним был и бежавший из 3-й пешей сотни 1-го Оренбургского казачьего пластунского батальона казак Иван Сметанин. К ночи, батальон 230-го полка без боя занял село Рождественское, радостно встреченный местными крестьянами.

В сумерках 25 августа, из Пресновки по тракту выехала разведка 229-го Новгородского полка, которая была обстреляна с опушки первого же леса и вернулась обратно в станицу. На рассвете 26 августа, из Пресновки выехал направленный в разведку эскадрон 2-го Петроградского кавполка. Он был также обстрелян и смешавшись бросился обратно в станицу. По дороге в станицу, к эскадрону из стоявшего у дороги леса вышли и сдались двое солдат — Иван Падалко и Савелий Иващенко. Со слов перебежчиков, они шли из штаба 3-й армии, неся с собой секретный пакет. Путь их лежал в город Орск в штаб Южной армии, где донесение следовало вручить любому офицеру. Не желая пускаться в столь длинный и опасный путь, солдаты два дня скрывались в лесу, дожидаясь отхода линии фронта. Опечатанный сургучом пакет стал ценным подарком для красного командования. Еще один эскадрон 2-го Петроградского полка, с утра 26 августа, двинулся из Пресновки по дороге на юг. Вскоре так и не встретив противника, эскадрон вошел в с.Архангельское, радостно встреченный местными крестьянами. Председатель Благовещенского совета Коваленко, передал красноармейцам шестерых казаков из поселка Песчанка, сбежавших по дороге в часть и разоруженных местными крестьянами. С ними же, был передан и пойманный у с.Архангельского пожилой казак, пробиравшийся куда-то в вглубь степи. Забрав пленных эскадрон рассыпался разъездами по степи и вскоре обнаружил белый 1-й Украинский имени гетмана Сагайдачного полк в 1,5 верстах восточнее с.Новотроицкого. 26-й кавалерийский дивизион, 26 августа двинулся в разведку в сторону Ишима. Сделав один переход в сторону поселка Владимирского, противника обнаружено не было.

Ночь на 27 августа, выдалась в Пресновке беспокойной. Едва минула полночь, как со стороны Новорыбинки по тракту появилась казачья разведка, которую рассеяли огнем застав. На рассвете командир 230-го Старорусского полка Роне, не дожидаясь идущего из села Рождественское батальона, двинулся с остававшимся у него 2-м батальоном вперед. Бой разгорелся у казачьего поселка Новорыбинка. Имевшиеся у Роне четыре орудия 8-й легкой батареи, не оставили казакам 2-й Оренбургской бригады никаких шансов в обороне. После перестрелки, попав под огонь начавшей пристреливаться красной артиллерии, казаки отошли. Здесь в Новорыбинке сдался в плен казак Кусков из 1-го Сибирского казачьего полка. Отойдя на юго-запад от поселка, казаки 2-й Оренбургской бригады стали обстреливать выходящие за окраину поселка красные цепи. Но задержать красных не удавалось. Ведя перестрелку, красноармейцы пошли в атаку так стремительно, что «с ходу» прошли казачий поселок Миролюбово. К вечеру, оттесняя с боем две сотни 2-го Оренбургского казачьего полка и три пеших казачьих сотни пластунов, 2-й батальон 230-го Старорусского полка занял казачий поселок Кладбинка. Вскоре туда же, подошел с юга и 1-й батальон. Несмотря на ведущиеся весь день бои-перестрелки, каких-либо потерь части 2-й бригады не понесли. Не было даже раненных. Прибывший из с.Рождественского 1-й батальон 230-го полка, остановился с двумя орудиями 7-й Ленинской батареи в поселке Новорыбинка, прикрывая фланг бригады от обхода. 231-й Сводный полк с взводом 7-й Ленинской батареи выступил на рассвете по дороге из казачьего поселка Казанка. Отбросив после незначительной перестрелки две сотни 2-го Оренбургского казачьего полка, красноармейцы прошли казачьи поселки Лапушки, Богатое и двинулись цепями на село Малоприютное. Пройдя 3-4 километра, комполка Кокоулин внезапно остановил полк и отвел бойцов обратно в Богатое на ночлег. Этот отход решил судьбу многих из них уже на следующий день. Вечером в п.Богатое въехали три подводы, на которых были взяты в плен 4 казаков, 80 винтовок, полевая кузница и несколько тысяч патронов. Со слов пленных, их послали отвести оружие в Богатое, где должна была стоять 4-я сотня их 4-го Оренбургского казачьего полка. Так закончился последний спокойный день на участке бригады. Буревестником грядущих бед, стал пришедший утром 28 августа перебежчик. С его сбивчивых слов, он служил в каком-то 2-м полку, откуда и дезертировал. Вероятнее всего, это был один из бойцов, подходившего с севера 2-го Ижевского полка, но на его приход, никто толком внимания так и не обратил.

28 августа с утра, 230-й Старорусский полк завязал бой за казачий поселок Сенжарка. К полудню, отбросив 1-й и 3-й Оренбургские казачьи пластунские батальоны с Отдельной оренбургской казачьей сотней, красноармейцы заняли поселок, потеряв раненными 12 красноармейцев. Навстречу им с хлебом-солью вышли крестьяне окрестных хуторов. Из них был создан поселковый Совет. Преследуя отходящих казаков, 230-й Старорусский и 229-й Новгородский полки стали продвигаться по тракту на п.Дубровное. В этот же день, в район петропавловского тракта с севера вышли части белой Ижевская дивизии. Именно они, упорными трехдневными боями под казачьими поселками Сенжарка и Дубровный, уже описанными мной в предыдущей статье, задержали стремительный марш на восток красных частей 2-й бригады 26-й дивизии.

В этот же день 28 августа, разъезд из 15 казаков подошел к селу Рождественское. Однако войти в село не удалось. Вооружившись чем попало, крестьяне открыли по казакам огонь. Обстреляв в ответ Рождественское, казаки ушли на село Новотроицкое. Узнав о появлении из глубины степей казачьих разведок, стоявший в казачьем поселке Новорыбинка 1-й батальон 229-го Новгородского полка, направил одну из своих рот на подводах в разведку в сторону реки Ишим. Не доходя 5 километров до села Новотроицкого, бойцы наткнулись на казачью сотню. Развернувшись в цепь, рота двинулась вперед. Началась перестрелка, казаки стали медленно отходить. В это время с тыла, к месту боя подходил отряд местных партизан под командой Тимофея Лидберга. Слабовооруженные партизаны не рискнули атаковать казаков. Спрятавшись, они дождались прохода отстреливающихся казачьих цепей и высыпали навстречу красноармейцам. По воспоминаниям бывшего партизана И.М.Литвина, красная рота, числом около 50 штыков, наступала развернувшись в цепь. Позади нее на подводе везли пулемет «максим», за которым чуть дальше шли порожние подводы. На одной из них, партизаны заметили убитого красноармейца. Быстро разбившись на две группы, отряд Лидберга стал охранять фланги наступавших. Вскоре село Новотроицкое было занято. Пройдя еще дальше, в 4 километрах от села Спасское, красноармейцы заметили белую заставу. Не ожидавшие появления противника казаки, очевидно не заметили своих врагов. Внезапно напав, разведчики убили одного офицера и взяли в плен 4 казаков из 34-го Оренбургского полка. Со слов пленных, утром 28 августа, стоявшие в Новотроицком 2-й и 34-й Оренбургские казачьи полки, а также пять пластунских сотен и 1-й Украинский имени гетмана Сагайдачного полк, отошли к селу Николаевскому на Ишиме. Для прикрытия отхода, были оставлены две сотни — по одной из 2-го и 34-го Оренбургских полков с одним орудием 6-й Оренбургской батареи и тремя пулеметами. Пообедав в гостеприимном Новотроицком, красная рота ушла обратно в Новорыбинку. А в с.Новотроицком, по воспоминаниям А.Слепнева, буквально за день, из сел Троицкое, Архангельское, Благовещенское и Рождественское собралось более 400 крестьян с подводами, семьями и домашним скотом. Из потайных мест вытаскивалось все имеющееся оружие. Вся эта громада двинулась на Пресновку. Надо было спешить. Казачьи разъезды все ближе и ближе подходили к селениям новоселов. Прибежавшие семипольские крестьяне рассказали о взятых ими в плен трех конных и восьми пеших казаках и двух офицерах. Уже 29 августа, разъезд из 2-го Петроградского кавполка дойдя до с.Семиполки, принял от крестьян одного офицера и двух солдат из зашедшего накануне в село белого разъезда. Правда офицера до штаба бригады так и не довели. По дороге он был убит «при попытке к бегству». В белых газетах был опубликован рассказ двух земских учителей. С их слов, прибывшие в село Семиполка шесть красноармейцев раздали оружие местным крестьянам. Проезжавший с Орского фронта через село раненный штабс-капитан был зарублен. Ему шашкой снесли череп. Кроме него, были убиты 6 казаков и 1 милиционер, задержанные крестьянами при проезде через село.

30 августа ранним утром, разъезд из 20 конных красных бойцов-петроградцев, вышел по дороге на юг из станицы Пресновка. В 15 километрах южнее Кладбинки, они наткнулись на казачий разъезд. Отстреливаясь, казаки стали стремительно отходить. Не доходя 3 километров до с.Новотроицкое, была обнаружена еще одна белая застава, которая присоединилась к отступавшим и так же отошла в село. Попытавшись «с ходу» ворваться в Новотроицкое, красноармейцы-петроградцы были встречены плотным ружейно-пулеметным огнем с окраины селения. Стало ясно, что село занимает сильная воинская часть противника. Не став испытывать судьбу, разведка отошла обратно. В этот же день, в ст.Пресновку с юга прибыли крестьяне-партизаны под командованием Лидберга. Их было до 500 человек, со своими семьями. Только баранов они пригнали с собой до 1000 голов. Весь этот табор остановились на ночлег в Пресновке. К удивлению партизан, в станице был обнаружен проживавший у себя дома казак И.Г.Минкин, известный всем по своим прежним карательным акциям. Он был немедленно арестован.

Пока главные силы красной 2-й бригады 26-й дивизии, 31 августа, вели бой с Ижевской дивизией у поселка Дубровный, входивший в ее состав красный 231-й Сводный полк с 2 орудиями 7-й Ленинской батареи выступил из д.Стрельцы по дороге на казачий поселок Михайловка. Не доходя 3 километров до д.Богданово, навстречу бойцам попался скакавший вестовой. С его слов 232-й Облискомзапа полк, выступил из с.Теплодубровного и через казачий поселок Михайловку ушел на север в сторону железной дороги. Решив, что спешить нет необходимости, командир 231-го полка Кокоулин остановил колонну и отвел своих бойцов обратно на обед в с.Большеприютное. После обеда, 231-й Сводный полк с двумя орудиями 7-й Ленинской батареи вновь выступил на Михайловку. К ночи, не доходя 3 километров до поселка, колонна красноармейцев остановилась. Бивак разбили прямо в лесу. Вскоре вернулись высланные вперед разведчики. С их слов, казачий поселок Михайловка уже был занят белыми. Части 1-й Самарской дивизии окопались на его западной окраине.

Еще 25 августа 1919 года, командарм Тухачевский отдал войскам 5-й армии директиву №1386, в которой 26-й дивизии ставилась задача выйти к 1 сентября на линию ст.Становое – с.Беловское, имея резерв в районе станицы Пресновка. Начдиву 35-й дивизии Верману было приказано перебросить свою 2-ю бригаду к станице Звериноголовской и казачьему поселку Песчанка, выставив постоянное наблюдение на юг. За будничными строками этого приказа, скрывались далеко идущие последствия. Несмотря на то, что 2-й бригаде 35-й дивизии была поставлена задача охраны правого фланга армии, фактически ее полки были оставлены в глубоком тылу, почти в ста километрах от линии фронта, пребывая там в полном бездействии. Командарм проигнорировал добытые советской военной разведкой сведения о сосредоточении сил белых на реке Ишим. Со слов опрошенного казака-перебежчика из 13-го Сибирского казачьего полка, красному командованию стало известно о формировании Сибирского казачьего корпуса из восьми новых казачьих полков, о мобилизации всех казаков в сибирских станицах от 17 до 55 лет и отправки их в г.Петропавловск. 26 августа в ежедневной оперативной сводке штаб 5-й армии даже высказал предположение о возможном намерении противника предпринять новое наступление на правом фланге армии. Однако сам командарм был глух к этим тревожным сообщениям. Правый фланг армии, с его широкими бескрайними степями, открытыми для движения крупных конных масс во все стороны, был оставлен фактически без прикрытия. Более того, действовавшие здесь части 2-й бригады, вскоре должны были лишиться даже конницы. По приказу командарма от 30 августа, единственная конная часть армии — штаб 3-й Отдельной кавбригады и 2-й Петроградский кавполк отводились в город Курган, где на их основе предполагалось создать новую конную дивизию. В итоге, весь правый фланг 26-й дивизии остался совершенно не прикрыт. Подошедшая туда 2-я бригада 35-й дивизии, была оставлена глубоко в тылу в районе ст.Звериноголовской, в трех переходах от линии фронта. Выделенный в качестве бокового охранения батальон 230-го Старорусского полка, в силу своей слабости, был скорее формальной мерой, чем реальным заслоном. Вместо него, сюда следовало направить все три полка 35-й дивизии и имевшуюся конницу. Передвигаясь по линии лежащих южнее тракта переселенческих сел, они могли бы вести разведку уходящих на юго-восток степных дорог и надежно обеспечить это направление. Однако ничего сделано не было. Именно этот крупный просчет Тухачевского в развертывании сил 5-й красной армии, предопределил будущий разгром правого фланга. «Прозрачность» фронта в степях дошла до того, что когда части 26-й дивизии уже вышли к ст.Пресновка, в их глубоком тылу в селе Анновка, отряд оренбургских казаков и местной милиции еще проводил мобилизацию местного населения. Об этом в стоявший в Пресногорьковке штаб 1-й бригады 26-й дивизии, сообщил прискакавший 26 августа староста из села Пилкино. Он просил срочно выслать отряд для защиты крестьян. К сожалению, помочь ему было нечем. Накануне, все полки 1-й бригады, ушли из станицы на север.

1 сентября 1919 года, считают днем начала последней крупной наступательной операции белых армий адмирала Колчака. Посещая на фронте части адмирал Колчак произнес: «исход Петропавловской операции решит судьбу мою или красных». Замысел белых состоял в окружении с севера и юга наступавших на Петропавловск красных частей. У города Петропавловска был задуман главный удар. По свидетельству генерала Сахарова, план предусматривал удержание линии фронта по обеим сторонам железной дороги частями Волжской и Уфимской групп генералов Каппеля и Войцеховского. Одновременно, Уральская группа генерала Космина с юга и части 2-й армии генерала Лохвицкого с севера, должны были большим кружным путем выйти в тыл красным к станции Макушино и селу Моршиха. Этим завершалось окружение красных войск, не давая им отойти от Петухово и Макушино, уничтожались главные силы Тухачевского, открывался путь на Урал. Но главной изюминкой плана, был запланированный рейд Войскового Сибирского казачьего корпуса по тылам красной 5-й армии. Пройдя вдоль линии реки Тобол, казаки должны были выйти к Кургану и отсечь красные дивизии от переправ. План операции был дерзким по замыслу и преследовал широкие стратегические цели: разгромить группировку советских войск в Зауралье, захватить город Курган и выйти в предгорья Урала. На зауральских полях готовился вариант огромного по маштабам аналога французского «Седана». Задуманная операция при удаче грозила красным фактическим уничтожением всех живых сил фронта. Для выполнения всего замысла, предполагалось заблаговременно вывести в тыл, пополнить и подготовить к наступлению 7-ю и 11-ю Уральские, 13-ю Казанскую, 4-ю Уфимскую, 8-ю Камскую и Ижевскую дивизии, а также заново сформировать конный корпус из сибирских казаков и отдельную Степную группу. Однако, стремительное преследование красными отступающих белых армий от Челябинска до реки Тобол и далее, привело к резкому сокращению времени, отведенного на переброску белых частей в тыл для подготовки к наступлению.

В итоге, к началу сентября 1919 года, подготовившиеся к наступлению войска 3-й армии генерала Сахарова занимали следующие позиции. 7-я Уральская дивизия горных стрелков 20 августа из Петропавловска перешла в приишимские села — Соколовское, Большая Малышка и Вогулино. К началу наступления, дивизия насчитывала без полковых и нестроевых команд — 937 штыков в ротах, 60 сабель и 16 пулеметов. По сути, каждый из полков дивизии, представлял собою усиленный батальон, а вся дивизия по численности равнялась полку. 11-я Уральская стрелковая дивизия генерал-майора Александра Владимировича Круглевского была размещена в селах Калугино, Солоновка и казачьем поселке Новопавловка. К началу наступления в дивизии насчитывалось 334 офицера, 1877 штыков, 942 солдата в полковых командах, 165 сабель, 71 пулемет и 6 трехдюймовых орудий. 27 августа, обе дивизии начали переброску походным маршем мимо города Петропавловска вверх по Ишиму. Переправившись через реку по мосту у п.Новоявленного, 7-я и 11-я Уральские дивизии прибыли в п.Владимирский. На них возлагалась задача скрытно, кружным путем обойти с юга правый фланг наступающей 5-й красной армии и выйти ей в тыл к железнодорожной станции Макушино. Навстречу им, обходя противника с севера, должны были выйти части 2-й армии генерала Лохвицкого. Эта смелая по замыслу задача, была поставлена перед не годными для этого частям. Численность обоих дивизий уральцев была невелика, не было требуемого для такого маневра превосходства в силах. Да и качество солдат в полках для этой рискованной операции было не вполне приемлимым. Военный министр Сибирского правительства барон Будберг, осмотревший в конце августа 1919 года, сосредоточенные в районе Петропавловска обе дивизии Уральской группы, записал свои впечатления в дневнике: «…совершенно сырые кучи людей, имеющих внешний облик солдат, но лишенных внутренней спайки и специальной подготовки… народ все здоровый, одеты в новое обмундирование, но не имеют снабжения необходимого для похода, срок обучения в тыловых частях, колеблется между 2 — 11 днями, причем занятия сводились главным образом к словесности, отданию чести, гимнастике и маршировки, многие не видали еще винтовки, а стреляли только одиночные люди».

Южнее уральцев сосредоточились части казачьего отряда Доможирова, получившие теперь наименование Партизанской группы. Они остановились в п.Явленном, д.Александровка, п.Спасском. Перед Партизанской группой ставилась задача выйти на Петропавловский тракт и наступать вдоль линии казачьих станиц на запад.

Севернее, в полосе от железной дороги до петропавловского тракта, действовали части Волжской группы прославленного белого генерала В.О.Каппеля. Штаб группы 30 августа расположился в станице Становая. У степного села Новомихайловка сосредоточилась Волжская кавалерийская бригада полковника К.П.Нечаева, в составе: 1-й Самарский уланский кавполк полковника Фельдмана — 4 эскадрона, до 300 сабель, от 2 до 5 пулеметов; Волжский драгунский кавполк ротмиста Лебедева — 4 эскадрона, 120 сабель, 4-5 пулеметов; Волжская конная батарея подполковника Иванова — 4-х трехдюймовых (76 мм) орудия. В белой 13-й Казанской стрелковой дивизии генерал-майора Воронова, со слов перебежчика, 49-й Казанский полк в своих 9 ротах насчитывал 520 штыков и 8 пулеметов. Примерно такими же, были по составу и остальные два полка. 13-й Казанский егерский батальон насчитывал 2 роты, 31 офицера, 155 штыков, 59 солдат в командах, 2 пулемета. Дивизия после отдыха в ст.Архангельской, казачьих поселках Кривоозерка и Бишкуль, 30 августа, походным порядком перешла в ст.Вознесенка, где стала готовиться к наступлению. Несмотря на пополнение, численность дивизии по своему составу представляла из себя скорее бригаду.

Впереди в станице Становая сосредоточилась отошедшая сюда 1-я Самарская стрелковая дивизия генерал-майора А.С.Имшенецкого. Со слов перебежчиков, ее полки насчитывали по 150-170 штыков. Фактически уцелели лишь остатки дивизии, сила которых не достигала и одного полноценного полка. Перед полками, численность которых не достигала и батальона, нельзя было ставить боевые задачи. Ни отдохнуть, ни пополниться за время отступления дивизия не успела и начало наступления встретила в своем прежнем составе. Здесь же на тракте в казачьем поселке Дубровном находилась Ижевская дивизия генерала В.М.Молчанова. К 31 августа, она насчитывала в своих рядах 182 офицера, 1276 штыков, 33 сабли, 14 пулеметов, 8 трехдюймовых орудий и 2 гаубицы. Дивизия состояла из двух полков – 1-го Ижевского капитана Д.М.Михайлова и 2-го Ижевского капитана Ляпунова. Со слов пленных, оба полка были трехбатальонного состава по 12 рот в каждом. Роты состояли из 20-40 штыков, всего примерно по 400-480 штыков в полку. В 1-м полку имелось — 12, а во 2-м – 14 пулеметов. Еще два полка – 3-й Ижевский капитана Зуева и 4-й Ижевский полковника Куракина, в боях участия не принимали и следовали при обозах продолжая свое формирование. Ижевцы были наиболее сильной частью Волжской группы. Именно они, по мысли белого командования, должны были прорвать линию красного фронта, дав выход на простор сибирской казачьей коннице.

На помощь ижевцам, чтобы прикрыть их сосредоточение для наступления, в казачий поселок Дубровное из Петропавловска, был переброшен 4-й Саткинский егерский полк капитана Николаева, разгромленный и потерявший большую часть своего состава в первом же бою. К 31 августа, в двух батальонах полка насчитывалось 38 офицеров, 222 штыка и 5 пулеметов. Севернее тракта у казачьего поселка Михайловка сосредоточился 4-й Оренбургский запасной казачий полк полковника Душенкевича (5 сотен, около 400 сабель, 8-10 ручных пулеметов «Льюис»).

Все эти белые части противостояли наступавшей по петропавловскому тракту красной 2-й бригаде 26-й дивизии, которая к 1 сентября, насчитывала в своем составе 2361 штыков, 306 сабель, 53 пулемета и 8 орудий, а всего 4766 человек, не считая саперной роты и штабных команд. Кроме того, в резерве Тухачевского, в двух-трех переходах от линии фронта, у станицы Звериноголовской, находились части 2-й бригады 35-й дивизии в количестве 3816 человек, в том числе 2419 штыков, 20 сабель, 36 пулеметов. Таким образом к началу наступления белые войска не имели в месте нанесения главного удара, необходимого преимущества в штыках. Был лишь перевес в коннице и подавляющее превосходство в артиллерии. Задачей Волжской группы было нанести по наступающим красным встречный удар вдоль линии Петропавловского тракта. Главная роль здесь отводилась Ижевской дивизии. Это была наиболее сильная часть в группе. Остальные дивизии, из-за слабости своего состава могли сыграть лишь роль боевого обеспечения.

Ситуацию усугубляло фактически полное отсутствие у командования белой 3-й армией резервов для развития контрудара. Из готовых воинских частей имелся лишь Отдельный учебный морской батальон, конвой Верховного Правителя, Егерский батальон охраны Ставки и Оренбургский казачий Атаманский дивизион. Готовых свободных частей, которые можно было бы использовать для подкрепления фронта, у руководства белой Сибири просто не было. Не лучше обстояли дела и в занимавшихся подготовкой пополнения для фронта кадровых полках. Уже к 20 августа белое командование с сожалением констатировало, что «…на данный момент весь наличный запас пополнений кадровых бригад исчерпан, последний призыв не дал той цифры пополнений, которая намечалось».

Таким образом, ни готовых пехотных резервов, ни обученных в кадровых частях пополнений, у белого командования к началу наступления не имелось. Превосходство над красными было достигнуто лишь в коннице и артиллерии. Барон Будберг ознакомившись с подготовкой войск к наступлению писал, что «…пехота по слабости своего состава не может развить широкого по фронту наступления…», а весь «…успех операции…» на главном участке «…рассчитан на использование для первого удара Ижевской дивизии…».

Однако главная роль в плане наступления Дитерихса, отводилась не пехоте. Прославленным ижевцам следовало лишь прорвать фронт красных, после чего в их тыл должна была ворваться сильная конно-пехотная группа — специально сформированный для этой цели Войсковой Сибирский казачий корпус, части Степной и Партизанской групп. Был задуман глубокий рейд конницы в обход правого фланга красной 5-й армии, по ее тылам с выходом казачьих полков в район города Кургана. Здесь, взорвав переправы на реке Тобол, казаки должны были отрезать пути отхода красным дивизиям. Южнее на петропавловском тракте, части белых Партизанской и Степной групп, должны были захватить переправы у станицы Звериноголовской. По свидетельству офицера Павловского, рейд конницы по тылам противника был одним из ключевых моментов всей операции. Надежды на сибирских казаков возлагались огромные. Будберг писал, что «…если конный корпус глубоко врежется в красные тылы, порвет их сообщения и связь, и разгромит комиссарские штабы, то сибирская кампания 1919 года нами выиграна… Несомненно, что от конного корпуса зависит успех всей операции…».

Таким образом, особое значение для успеха наступления приобретала подготовка конных частей предназначенных для рейда по тылам противника. Было решено в кратчайший срок создать Войсковой Сибирский казачий корпус, путем всеобщей мобилизации сибирских казаков. Командиром корпуса был назначен Войсковой Атаман Сибирского казачьего войска, 50-летний генерал-лейтенант Павел Павлович Иванов-Ринов. По исследованиям омского историка Шулдякова, в состав корпуса должны были войти:

1) 3-я Сибирская казачья дивизия генерал-майора А.И. Белова и начальника штаба капитана Гайко (7-й Сибирский войскового старшины Катанаева Г., 8-й Сибирский казачьего полка полковника Н.К.Рагозина, 9-й Сибирский есаула Горбунова казачьи полки, 3-й Сибирский казачий конно-артиллерийский дивизион подполковника Александрова, 3-й Сибирский пластунский батальон полковника Кучковского);

2) 4-я Сибирская казачья дивизия полковника А.В. Катанаева и начальника штаба капитана Ильина (10-й Сибирский есаула Ф.Л. Глебова, 11-й Сибирский полковника И.М. Берникова, 12-й Сибирский войскового старшины Иванова Г. казачьи полки, 4-й Сибирский казачий конно-артиллерийский дивизион подполковника Саковича, 4-й Сибирский пластунский батальон подполковника Казмина);

3) 5-я Сибирская казачья дивизия войскового старшины П.П. Копейкина и начальника штаба капитана Кропоткина (13-й Сибирский войскового старшины П.П. Волосникова, 14-й Сибирский полковника А.Н. Шевырева, 15-й Сибирский войскового старшины A.M. Бедрина казачьи полки, 5-й Сибирский казачий конно-артиллерийский дивизион, 5-й Сибирский пластунский батальон). При штабе корпуса, формировалась Отдельная Атаманская сотня подъесаула С. А. Огаркова.

Что же в реальности, из этого всего, было сформировано к началу наступления? Всю вторую половину августа в район города Петропавловска по железной дороге и конным порядком спешно стягивались казачьи сотни. Точных данных о численности корпуса не сохранилось. Еще 18 августа в разговоре с министром внутренних дел Пепеляевым, войсковой атаман Иванов-Ринов обещал выставить к началу наступления четыре дивизии, а в них — «18 тысяч сабель и штыков». Военный министр барон Будберг писал в те же дни о планах собрать казачью «конную массу до десяти тысяч шашек». По мнению омского историка Шулдякова, исходя из штатного расписания казачьего взвода, корпус должен был иметь 52 конных, 3 конно-инженерных и 16 пластунских сотен, 11 конно-артиллерийских батарей и 10 конно-пулеметных команд, а всего — около 8200 шашек, 3600 штыков, 44 орудия и более 100 пулеметов. К 23 августа все девять новых конных казачьих полков были сформированы. Шесть из них, — 7-й (6 сотен), 8-й (4 сотни), 10-й (6 сотен), 11-й (5 сотен), 13-й (6 сотен) и 14-й (4 сотни) Сибирские казачьи полки с 6 пулеметными командами сосредоточились в районе Петропавловска. Всего, в рядах корпуса собралось 30 конных сотен, то есть по штатам, более 4500 тысяч шашек, при 48 пулеметах. Из-за начавшихся в августе 1919 года крестьянских восстаний на Алтае, 12-й и 15-й Сибирские казачьи полки были оставлены в г.Усть-Каменногорске и в состав корпуса так и не вошли. Другие два полка из 3-го отдела — 6-й и 9-й Сибирские казачьи, оставались в городе Омске для предотвращения уже дважды случавшихся там большевистских восстаний. Это серьезно ослабило силы корпуса, уменьшив его состав больше чем на дивизию.

Таким образом, реальный состав Войскового корпуса не достигал и половины от того количества сабель, на которое рассчитывало белое командование планируя свое наступление. По свидетельству Будберга и Филатьева, всего было собрано только 7500 тысяч казаков. Эту же цифру – 8000 мобилизованных казаков, собранных в начале сентября 1919 года в Петропавловске, упоминает в своих сводках и красная разведка. Кроме того, как убедительно показал в своем исследовании омский историк Шулдяков, ни один из трех артиллерийских дивизионов и пластунских батальонов, которые полагалось иметь при каждой дивизии Войскового Сибирского казачьего корпуса, к началу наступления так и не были сформированы, не были созданы инженерные сотни. Вместо запланированных штатами 44 собственных орудий, казачий корпус пошел в наступление имея всего лишь 4 пушки. К началу наступления, Войсковой Сибирский казачий корпус не имел никакой пехоты. Отсутствие артиллерии и стрелков резко ослабляло ударную силу конницы. Никакая ловкость всадников и их маневров, не могла заменить им отстутствие пехоты и артиллерии. В результате, к началу наступления Войсковой Сибирский казачий корпус был недоформирован и даже недовооружен, в связи с чем не вышел в исходный для наступления район. Штаб корпуса дожидался прибытия из Омска своей единственной батареи и вооружения казаков огнестрельным оружием — американскими 5-зарядными и английскими 10-зарядными винтовками. И хотя 1 сентября, командарм Сахаров отдал приказ начать переброску конницы из Петропавловска вверх по Ишиму, в район станицы Новоникольской и п.Новоявленного, казаки с места так и не тронулись. Степную группу белому командованию создать вообще не удалось. В результате, из конных частей к началу наступления была готова лишь Партизанская группа генерала Доможирова, чьи соединенные силы едва составляли полноценную кавбригаду. Таким образом, основная надежда генерала Дитерихса — крупные конные соединения, к началу решающих боев не были готовы. А ведь именно на их прорыве и успехе, строился весь план белого наступления.

Тем не менее, несмотря на фактический провал подготовки к наступлению, решение о его начале все-таки было принято. Даже простой командир роты лейтенант Мейрер писал: «в этот момент решалась участь столицы Сибири — Омска». Всю трагичность ситуации понимали и белые армейские верхи. Как подчеркивал историк Шундеев, «…сражение должно быть решающим … белые генералы хорошо знали, что это последняя ставка: в тылу уже не было надежных резервов и в случае неустойки фронт просто рассыпется». Итак, это был последний, во многом уже заранее упущенный, но все-таки еще имевшийся шанс адмирала Колчака. Надежда, по сути, была лишь на военную фортуну и она, предоставила белому командованию в приишимских степях, единственный кратковременный шанс. Он выразился в ошибках, которые совершило красное командование.

К первым числам сентября 1919 года, в полосе петропавловского тракта и севернее у станции Петухово, части красной 26-й дивизии наткнулись на серьезное сопротивление белых. Начдив Белицкий решил усилить фронтальный натиск, бросив в бой стоявшие в резерве части 1-й бригады Гайлита. Однако, вместо удара единым кулаком на узком участке, начдив Белицкий разбросал полки 1-й бригады по фронту, направив их в казачий поселок Михайловку, д.Матасы и с.Петухово. Этим он распылил свои единственные резервы. Его промах не заметил и командарм Тухачевский, в чьем распоряжении, всего в нескольких переходах от линии фронта в тылу, стояла в бездействии целая бригада 35-й дивизии. Брошенная на помощь в полосе тракта, она могла бы совместно с частями 2-й бригады Васильева, сломить сопротивление ижевцев под п.Дубровным и ударить на север, во фланг белым дивизиям у железной дороги. Однако такого решения Тухачевский так и не принял, а предоставившеюся ему возможность не увидел.

1 сентября, красный 231-й Сводный полк, развернувшись в цепи стал наступать на казачий поселок Михайловку. Занимавшие позицию у поселка белые стрелки-самарцы отошли без боя на северо-восток. Пользуясь общей суматохой во время отхода, 12 солдат из белого 2-го Самарского полка перешли к красным. Поселок был занят. По воспоминаниям командира 6-й роты Мякишева, всех поразил тот испуг, с каким михайловцы встретили красноармейцев. Жители ожидали грабежей, насилий и «…никакие уговоры на них не действовали». В полдень в Михайловку внезапно приехали сдаваться 22 местных казака-дезертира. Все были на лошадях и в полном вооружении. Из них 7 было из 11-го, 6 — из 8-го, 6 — из 2-го и 3 — из 14-го Сибирских казачьих полков. Со слов находившегося в отпуске и сдавшегося красным казака Зибарева Петра из 2-го Сибирского казачьего полка, а также по рассказу сбежавшего из 8-го Сибирского казачьего полка Баскакова Федора, у города Петропавловск шло активное формирование Сибирского казачьего корпуса из 7 новых конных полков. Только увидев с изумлением, что сдавшиеся в плен казаки не только не расстреляны, но обращение с ними носит вполне человеческий характер, местные жители-михайловцы стали немного успокаиваться. Через некоторое время, выставленные на окраине поселка заставы доложили о каком-то странном движении белых. Одновременно из штаба бригады прискакал нарочный с приказом немедленно перебросить полк на помощь в п.Сенжарку. Оставив 2-й батальон с обоими орудиями, дожидаться прихода смены, командир полка Кокоулин с 1-м батальоном походным маршем двинулся по дороге на п.Сенжарку. Около 14 часов, дозорные заметили колонну конницы, шедшую с востока во фланг батальона. Три сотни 4-го Оренбургского казачьего полка пытались незаметно пройти степями и перелесками, между казачьими поселками Сенжарка и Михайловка. Этим маневром они выходили бы прямо в тыл красной 2-й бригаде. Несколько дружных залпов заставили казаков отойти. Однако и Кокоулин, опасаясь угодить в руки противника, изменил направление движения и повернул батальон на Кладбинку, куда прибыл к вечеру. Здесь же оказался и штаб 2-й бригады. Похвалив прибывших, комбриг Васильев отдал батальону приказ немедленно двигаться в п.Сенжарку. Там уже сосредотачивались 26-й кавдивизион, взвод 7-й Ленинской батареи и 2-й отряд особого назначения. Позади из станицы Пресновка в поселок Новорыбинку подтягивался 2-й Петроградский кавполк.

Оставшийся дожидаться смены в Михайловке, 2-й батальон 231-го Сводного полка занял позицию в 1,5 верстах северо-восточнее поселка. Вечером показались белые. Это были части Волжской кавбригады с 51-м Уржумским полком. Они несколько раз попытались атаковать поселок, однако неожиданного налета у них не получилось. Красноармейцы внимательно следили за всеми перемещениями врага и отбили все их атаки сосредоточенным артиллерийско-ружейно-пулеметным огнем. Тогда Волжская конная батарея, встав на позицию начала обстрел п.Михайловки. Ответный огонь по ней, открыли два орудия 7-й Ленинской батареи. Эта перестрелка продолжалась до самого вечера.

У поселка Дубровный в этот день шел второй бой Ижевской дивизии. Но особую тревогу красного командования, вызывал степной правый фланг. Рано утром 1 сентября, из казачьего поселка Новорыбинки вышел на разведку эскадрон 2-го Петроградского кавполка. Вскоре колонна конницы вошла в село Архангельское. Крестьяне рассказали, что впереди в селе Троицком стоят большие силы белой пехоты и конницы. Получив столь тревожные сообщения эскадрон ушел обратно. Выслушав донесение бойцов, комбриг Васильев решил направить в Троицкое для прикрытия фланга свой единственный резерв — 2-й отряд особого назначения. После полудня, отряд на подводах въехал в село Рождественское. Белых не было видно. Решив не углубляться в степь, отряд повернул обратно в Кладбинку. По дороге шедший впереди конный разъезд, внезапно наткнулся на казачью сотню. Не растерявшись, красноармейцы с ходу открыли огонь и соскочив с повозок бросились вперед. Не принимая боя казаки отошли, бросив на поле двух пленных красноармейцев из 230-го полка. Вызволенные из плена рассказали, что их захватили буквально в полуверсте от Кладбинки, вокруг которой рыскали казачьи разъезды. Стало ясно, что небольшие подвижные казачьи отряды рыскают едва ли не по всему красному тылу. Уже в темноте, отряд вошел в поселок Кладбинка и выставив заставы остановился на ночлег. Ночью в поселок въехали заблудившийся в темноте офицер со своим денщиком и были оба убиты на месте. По документам, погибший оказался командиром обозов 2-го разряда капитаном Дроздовичем. Здесь же в Кладбинке, по сообщению белых газет, красноармейцами был расстрелян 65-летний казак Кокорин, пытавшийся зарубить топором в бане одного из бойцов. В этот же день, ночевавший в Пресновке партизанский отряд Тимофея Лидберга двинулся дальше на восток, догонять ушедшие вперед красные полки. На одной из повозок, со связанными за спиной руками сидел пресновский казак И.Г.Минкин. Не доезжая 5 километров до Новорыбинки его расстреляли. Новорыбинка оказалась пустой, в ней не было даже обозов. Едва стали засыпать овес коням, как прискакали троицкие крестьяне Е.С.Кузнецов и Шишкин. С их слов село Троицкое заняли многочисленные силы белой пехоты и конницы с орудиями. Тревожные вести принесенные двумя троицкими крестьянами, было первым сообщением о начавшемся белом наступлении. Село Троицкое заняли части Уральской и Партизанской групп, уже двинувшиеся в обход правого фланга армии Тухачевского. Начинался важнейший этап всей операции.

1 сентября, из п.Владимирский по дороге на п.Новорыбинку, в наступление выступили полки белой 11-й Уральской дивизии. К вечеру, солдаты раскинули бивак у оз.Байд-жарик в 10 верстах севернее п.Троицкое, где узлом сходился перекресток степных дорог. А у Владимирки, остановились полки белой 7-й Уральской дивизии горных стрелков. Двигавшаяся в авангарде Партизанской группы 2-я Оренбургская казачья бригада, прибыла к вечеру в п.Спасский.

Только на третий день непрерывных боев, кипевших под Дубровным и Петухово, командарм Тухачевский решил усилить свои части, перебросив поближе к фронту, стоявшие в тылу полки 35-й дивизии. Вечером 1 сентября, начдиву Верману была направлена срочная директива №1407\н. В ней предписывалось немедленно погрузить на раз.Брединский в эшелоны, стоявшие под Кустанаем штаб дивизии, 309-й полк и штаб 1-й бригады. К 8 сентября, их следовало перебросить по линии железной дороги на станцию Петухово, откуда эти части перешли бы в район п.Дубровное и ст.Становое. Одновременно, двигаясь походным порядком по тракту, туда же должен был прибыть 307-й полк. Остальные части дивизии — 310-й и 312-й полки, 2-я легкая батарея и 1-й кавдивизион, были оставлены в районе станицы Звериноголовской, где они должны были прикрывать дороги на юг. 308-й и 311-й полки с 1-й легкой батареей, были переданы во вновь создаваемый Троицкий укрепрайон и должны были сосредоточиться в г.Кустанае. Этим приказом, 35-я дивизия оказывалась разорванной на три части! Несмотря на то, что в 2-3 переходах в тылу у ст.Звериноголовской стояла без дела целая стрелковая бригада, Тухачевский решил укрепить фронт частями прибытие которых, было возможно лишь через неделю. И это в то время, когда был дорог каждый день, когда фронт трещал по швам и обескровленные боями бригады, буквально взывали о помощи.

2 сентября, в казачий поселок Михайловку прибыл красный 226-й Петроградский полк с 6-й легкой батареей. Дождавшись его подхода стоявший в п.Михайловка 2-й батальон 231-го Сводного полка передал позиции и двинулся походным маршем по дороге на п.Сенжарку. Однако едва бойцы успели отойти от поселка, как они внезапно столкнулись с шедшей в обход 5-й сотней 4-го Оренбургского казачьего полка. Тем временем, командир 226-го Петроградского полка Богданов направил из Михайловки во все стороны веер разведок. Одна рота двинулась по дороге на Сенжарку. Отойдя на 8 верст от поселка, впереди была замечена крупная колонна белой конницы. Отстреливаясь, бойцы отошли обратно к Михайловке, преследуемые белыми на протяжении двух километров. Еще две роты двинулись на восток к озеру Камышное. Пройдя около 10 верст, они так же наткнулись на белых, вступив с ними в перестрелку. Еще две роты были направлены на п.Дубровное. Они должны были оказать помощь, истекающим кровью в боях полкам 2-й бригады, нанеся удар по поселку с севера. В остальном, весь день 2-го и ночь на 3 сентября прошли у п.Михайловка спокойно. Однако самой большой удачей для красного командования, стал в этот день захват заблудившегося ординарца генерала Доможирова. С ним был секретный приказ раскрывавший весь план белого наступления. С первых же строк комбриг Васильев понял, что ударный кулак белых вот-вот обрушиться на его части. В приказе четко говорилось о сосредоточении основных сил противника в районе п.п.Троицкое и Новоявленка. Медлить было нельзя. Командование красной бригадой решило с наступлением темноты спешно отходить на п.Кладбинку. Однако поздно ночью из штаба дивизии прибыл пакет. В категоричной форме начдив настаивал на продолжении наступления на п.Дубровный, обещая поддержку. В результате, распоряжение об отходе, которое еще могло спасти положение на фронте было отменено. Пока красные штабы разбирались в обстановке, части белых Уральской и Партизанской групп продолжали свое движение. Весь день 2 сентября, полки 11-й Уральской дивизии стояли на месте, ожидая выдвигавшиеся справа от них части 7-й Уральской дивизии горных стрелков. Выйдя утром 2 сентября из пос.Владимирский и пройдя мимо озера Базай, 7-я Уральская дивизия заняла к вечеру хут.Зеленин, где получила приказ наступать на лежащий на тракте казачий поселок Миролюбово. 11-я Уральская дивизия должна была наступать на казачий поселок Новорыбинка. Справа от них, Волжская кавбригада наносила удар от п.Новомихайловка на казачий поселок Дубровный. Таким образом, петропавловский тракт перерезался белыми на широком участке, замыкая окружение в тылу ведущих там бои красных частей. Наступал решающий момент всей операции. Вечером, к частям Уральской группы прибыл на автомобиле сам командарм генерал Сахаров, пожелавший лично осмотреть приготовившиеся к удару части. Левее уральцев выдвигались части Партизанской группы генерала Доможирова. К полудню 2 сентября, 34-й Оренбургский казачий полк, штаб группы, 1-я Усть-уйская, 3-я Атаманская и 1-я Сибирская отдельные казачьи сотни, перешли из п.Владимирский в п.Спасское. В авангарде группы двигалась наиболее боеспособная 2-я Оренбургская казачья бригада. С утра 2-й Оренбургский казачий полк с одним орудием 6-й Оренбургской казачьей батареи, после небольшого боя выбил эскадрон 2-го Петроградского кавполка из п.п.Архангельское и Рождественское. При чем в последнем, на стороне красноармейцев, принял активное участие в бою отряд из 60 местных крестьян-добровольцев. Один из них, Крупивьяный Лаврентий Павлович, даже вывез брошенный в панике красноармейцами пулемет. Преследуя отходящих, казаки подошли к п.Троицкое, атаковали с трех сторон и после небольшого боя заняли его. Вскоре в Троицкое прибыл 5-й Оренбургский казачий полк, с 9-й и взводом 6-й Оренбургскими казачьими батареями. К ночи, передовые сотни казаков-оренбужцев достигли небольшой деревушки Пресное, имея задачей наступать на лежащий на тракте казачий поселок Новорыбинку. Здесь впервые, перед глазами белых офицеров предстала картина массового ухода с красными местных крестьян. Поселки стояли обезлюдившими. Крестьяне ушли целыми семьями, как при нашествии орды, спешно побросав в телеги свои пожитки. Это сильно подействовало на моральное состояние казачьих частей. Стала очевидной вся их оторванность от крестьянского «мира». К вечеру 2 сентября, колонна партизан Тимофея Лидберга подошла к п.Кладбинке, где обнаружился штаб 2-й бригады. Комбриг Васильев был рад неожиданному пополнению. Только вот вооружить всех желающих не хватало винтовок. В прибывшем отряде оказалось 120 конных и около 200 пеших партизан. Однако винтовок хватило только на 70 человек, из которых сформировали отдельную роту. А у поселка Дубровный в этот день произошел третий бой Ижевской дивизии, с участием Саткинского полка.

3 сентября стал решающим днем всей Петропавловской операции. В этот день началось одновременное наступление Волжской, Уральской и Партизанской групп. Решающая роль отводилась Ижевской дивизии. Ее усилили придав временно 51-й Уржумский полк и 4-й Оренбургский казачий полк. Генералу Молчанову ставилась задача наступать через казачий поселок Сенжарка на северо-запад на д.д.Бол. и Мал.Приютное. Левый фланг дивизии должна была прикрыть двигающаяся южнее тракта Волжская кавалерийская бригада. Ее командиру полковнику Нечаеву был дан приказ наступать от хутора Калдаман в тыл красным полкам у п.Дубровное. Справа от ижевцев, белая 1-я Самарская дивизия должна была выбить красных из казачьего поселка Михайловка. 13-й Казанской дивизии была поставлена задача наступать через п.Новомихайловка, оз.Чистое и д.Бол.Молоково на казачьи поселки Кладбинка и Богатое, охватывая правый фланг красных и выходя в их тыл.

3 сентября, с утра части белой 11-й Уральской дивизии выступили на поселок Новорыбинка. Широким веером с востока и юго-востока стали охватывать поселок колонны белых 42-го Троицкого и 44-го Кустанайского полков с приданными им легкой и гаубичной батареями 11-го Уральского артдивизиона, а также Отдельной тяжелой батареи 1-го ТАОН. Левее ушли на запад 41-й Уральский и 43-й Верхнеуральский полки, вытянувшись колонной мимо озера Балашево. С ними легкая батарея 11-го Уральского артдивизиона. У полков ответственная задача. Они должны выйти в 5-6 километрах западнее Новорыбинки, отрезав красным пути отхода по тракту. В Новорыбинке остановился на отдых 2-й Петроградский кавполк. После полудня, стоящий за околицей дозор заметил, как с юга черными точками показались в степи всадники, которые стали обходить поселок со стороны Пресновки. Еще несколько групп всадников развернулись с юга, а конная полусотня стала обходить Новорыбинку с северо-востока, отрезая дорогу на поселок Железное. С юга-востока белая артиллерия открыла огонь. Прибежал боец из 2-й саперной роты, сообщивший, что белые заняли п.Миролюбово, а саперная рота ушла. Командир петроградцев Петунников прервав буквально на полуслове свой разговор с начдивом, оборвал передаваемое сообщение об обстановке и сказав: «Мы уходим», снял аппарат. Стоявший в Новорыбинке ружпульпарк 2-й бригады первым под артобстрелом бросился по дороге в п.Лапушки. Здесь, соединившись с санитарным отрядом, саперной ротой и обозом 2-го Петроградского кавполка, объединенная колонна двинулась в д.Калашное. Конная цепь белых уральцев уже охватывала поселок Новорыбинку кольцом, когда, нахлестывая лошадей, плотной группой из двух эскадронов, красноармейцы-петроградцы вырвались, уходя по дороге на Железное. Особенно тяжело пришлось бойцам, только накануне вернувшимся из разведки. Их лошади, не успев отдохнуть от многокилометрового марша, никак не могли разогнаться. Несмотря на все понукания и удары плетьми, 8 бойцов один за другим, отстали от колонны, настигаемые поочередно, скачущей сзади конной цепью уральцев. Все они были взяты в плен. К 17 часам, цепи белого 44-го Кустанайского полка прошли обезлюдивший поселок и заняли позицию в 3,5 километрах севернее него. В самой Новорыбинке остановился на отдых 42-й Троицкий полк. Колонна 11-го Уральского конного дивизиона в 150-200 сабель, двинулась преследовать отходящих красных петроградцев. К вечеру она подошла к поселку Железное, где остановились на отдых бойцы Петунникова. После получасовой перестрелки, не успев даже подкормить лошадей, 2-й Петроградский кавполк отошел на д.Моховик. Преследуя петроградцев, уже в темноте, белый разъезд выбил их заставу из поселка Лапушки, захватив при этом 1 лошадь. Опасаясь внезапного ночного нападения, Петунников выслал разведку из 10 бойцов, на наиболее сохранивших свои силы лошадях. Пройдя 4-5 километров на восток от д.Моховик, разведчики были обстреляны с опушки леса и атакованы тремя десятками всадников, но сумели уйти обратно в д.Моховик. Встревоженный их докладом, Петунников оставил д.Моховик и стал отводить 2-й Петроградский кавполк на север. К вечеру командарм Сахаров потребовал, чтобы 11-я Уральская дивизия вышла на линию озер Каменное и Журавль. Справа от уральцев, от хутора Зеленин на казачий поселок Миролюбово, двигались части 7-й Уральской дивизии горных стрелков. К вечеру, авангардный 26-й Шадринский полк вошел на улицы поселка. Стоявшие здесь части красной 2-й бригады — санитарный отряд и саперная рота, успели уйти в п.Лапушки, правда саперы оставили в п.Миролюбово весь свой обоз. В 2 километрах к югу от поселка остановился в поле 25-й Екатеринбургский полк. Из штаба армии пришел приказ на следующий день выйти на линию оз.Журавль и с.Большегусиное.

Левее, вечером 3 сентября к станице Пресновка подошел 2-й Оренбургский казачий полк, шедший в авангарде Партизанской группы. С окраины станицы по казакам ударили нестройные выстрелы. Развернувшись в лаву, две сотни стремительной атакой ворвались в Пресновку, захватив в ней остатки обозных команд и хлебопеков. Основная часть отдела снабжения красной 2-й бригады ушла через с.Лопатки в д.Хутора и д.Калашное. К ночи 2-й Оренбургский казачий полк занял п.Казанка, где один из казаков был захвачен в плен разведкой 2-го Петроградского кавполка. По приказу штаба армии, Партизанской группе следовало наступать на запад вдоль петропавловского тракта и чуть севернее, по линии д.д.Покровка и Привольное.

Еще накануне, от пришедших в Кладбинку партизан Лидберга, комбриг Васильев узнал о наступлении противника с юга. 2-й отряд особого назначения был срочно переведен из п.Сенжарка в п.Кладбинку, поближе к штабу бригады. Все данные говорили о том, что белые обходят части 2-й бригады с фланга и могут выйти в тыл. Вскоре с юга и юго-востока, охватывая п.Кладбинку веером, стали подходить части белой 13-й Казанской дивизии. Под их ударом оказался сам штаб бригады со всеми обозами. Спешно собранный сводный отряд из нескольких десятков человек комендантской команды, 2-го отряда особого назначения и оказавшейся в поселке роты 231-го Сводного полка, стал занимать оборону у окраины поселка. Внезапно белая артиллерия открыла огонь по поселку. Снаряды легли прямо в центре Кладбинки, повредив два дома. От прямого попадания загорелась школа. Впереди показались выдвигавшиеся на рубеж атаки цепи белой 13-й Казанской дивизии. Опасаясь окружения и не принимая удара, сводный красный отряд начал отступать по дороге на поселок Богатое. За ним, спешно бросились все находившиеся в п.Кладбинка тыловые и штабные учреждения бригады. В поселке спешно началась эвакуация. Присоединившись к одному из обозов, отступали и партизаны Тимофея Лидберга. К вечеру, белая 13-я Казанская дивизия заняла п.Кладбинку и на следующий день, должна была наступать на п.Богатое.

У поселка Сенжарка, в 5 километрах восточнее его, с утра 3 сентября занимал позиции красный 231-й Сводный полк. Едва бойцы заняли боевой порядок, как с юга показались части белой Волжской кавбригады полковника Нечаева. Лихим маневром они вышли на тракт, прямо в тыл стоявшим у п.Дубровное красным полкам и бросились на них в атаку. И хотя довести дело до холодного оружия не удалось, после трех часов боя белая конница сумела обойти фланги, заставив 231-й Сводный полк начать отход на п.Сенжарку. Из-за перелесков, то слева, то справа вылетает лавой кавалерия, карьером несется за отступающими. Роты били по коннице залпами. Пулеметы вели огонь с повозок прямо через головы бойцов. Вот и поселок. Не останавливаясь 231-й полк проходит Сенжарку. Конница наконец-то отстала и пройдя 3 километра по дороге на п.Кладбинку, 231-й полк остановился в степи. Не успели командиры выровнять боевые порядки, как внезапно с юга появились густые пехотные цепи 13-й Казанской дивизии и конные лавы Волжской кавбригады. Нападение было тем неожиданней, что все бойцы и командиры ожидали продолжения атак с востока, куда и были развернуты цепи полка. Удар белых пришелся прямо в правый фланг. По команде командиров, бойцы стали перебегать, цепи поворачиваясь как на оси, растянулись по полю зыбкими лентами. Едва успевают перестроить цепи, как из степи вынеслась конная лава. Весь 231-й Сводный полк ударил по ней залпами. Под ураганным огнем лава отхлынула назад, за нею пятится пехота. Вперед по полю бегут двое перебежчиков. Оба оказываются солдатами 49-го Казанского полка. Хоть противник больше и не показывается, беспокойство все сильнее овладевало людьми. Красноармейцы недоумевали внезапным появлением противника с юга и опасались, что белые уже могли выйти к ним в тыл. Об этом задумывался и командир полка Кокоулин. Было неясно откуда появились белые, куда они так внезапно скрылись, не повторяя свои атаки. Неизвестно откуда следует ожидать следующего нападения. Обдумав все, Кокоулин решил отходить на п.Кладбинку. Вновь по степи, настороженно поглядывая во все стороны и держа наготове ружья, потянулась колонна. Не доходя несколько километров, навстречу ей попался бешено мчащийся вестовой. С его слов Кладбинка уже была занята белыми, а штаб бригады и все обозы отошли. Нарочный передал приказ комбрига отступать на поселки Богатое и Железное. Свернув с тракта на север, колонна двинулась на казачий поселок Богатое. К вечеру, не доходя 3 километров до поселка, Кокоулин остановил бойцов. Было решено занять позицию и ожидать подхода остальных полков бригады. 231-й Сводный полк окопался, заняв круговую оборону и выставив пулеметы во все стороны. В томительном ожидании проходили часы. Никого не было. Вокруг была все та же безмолвная степь. Трижды, вскочив на коней, уносились искать связь ординарцы, но ни один из них так больше назад и не вернулся. Оставалось предполагать худшее, что все они попали в руки врага. Лишь позднее стало известно, что один из них был убит у Новорыбинки, след остальных так и потерялся. Внезапно среди ночи, в тылу в поселке Богатое загремели выстрелы, стали слышны крики «ура». Высланная в ту сторону конная разведка доложила, что поселок уже занят белыми. Собрав совещание с командирами батальонов, Кокоулин обсудил сложившуюся ситуацию. Было ясно, что полк окружен и с утра будет атакован, возможно даже со всех сторон. На совещании командиров решили оставить позицию и пользуясь темнотой обойти Богатое левее, двигаясь на д.Малоприютное. Среди находившихся в полку подводчиков, нашелся местный крестьянин знающий все окрестные дороги. Встав впереди колонны он повел полк. К утру 4 сентября, 231-й Сводный полк прошел мимо п.Богатое и вышел к д.Малоприютное.

Встретивший 231-й Сводный полк вестовой штаба бригады дальше не поехал. В результате, остальные два полка 2-й бригады (229-й и 230-й), не подозревая о выходе противника им в тыл, продолжали наступать по тракту на п.Дубровное. Поселок заняли легко, но затем под натиском перешедшей в наступление белой Ижевской дивизии, красные части отошли на 2 километра западнее поселка Сенжарка. Здесь белые их уже не преследовали. Повернув на северо-запад, Ижевская дивизия двинулась на село Малоприютное. После полудня, к стоявшим в поле двум красным полкам, внезапно приехал вернувшийся из госпиталя бывший командир одного из них (229-го) Кочетков. От него пораженные командиры узнали, что находятся в окружении, что противник уже занял Кладбинку и Новорыбинку, вышел им в тыл и отрезал пути отхода. В любой момент бригада могла попасть под удар с двух сторон. Это известие быстро разнеслось. Но как вспоминал командир 6-й роты 229-го полка Мякишев «…мы не унывали, а наоборот долго шутили, как мы вляпались в такой переплет и говорили, что живые в руки белых не дадимся». Тем временем, обедавшие красноармейцы заметили, что их командиры все чаще стали вести наблюдение из биноклей в тыл. Скрывать не имело смысла и бойцам объяснили сложившееся положение. Необходимо было срочно прорываться к своим. Построившись в колонну, оба полка двинулись по дороге на п.Кладбинку. Не доходя 3 километров до поселка, им встретилась застава противника, ударили первые выстрелы. Стало ясно, что п.Кладбинка уже занят врагом. Остановив полки, красные командиры решили направить вперед 2-й батальон 229-го полка комбата Нольмана, чтобы выбить белых из п.Кладбинки и очистить путь отхода остальной колонне. Получив приказ комбат Нольман построил своих бойцов круговой цепью. Около 16 часов они двинулись вдоль дороги на п.Кладбинку. С ними же, чуть правее тракта, пошли два орудия 7-й Ленинской батареи, готовые поддержать огнем наступление. Местность у Кладбинки слегка повышалась в сторону поселка. Как вспоминал командир красной роты Мякишев, белые занимали позицию на возвышенности, установив пулеметы в крайних домах. Заметив красных, они не стали стрелять, стремясь подпустить шагающих красноармейцев как можно ближе, прямо под кинжальный огонь пулеметов. Белые офицеры, чтобы ввести противника в заблуждение, даже решили показать, будто поселок еще занимают отступающие красные части. Их цепи стали перебежками отходить к поселку, демонстрируя якобы идущее красное отступление. В уличные проходы на окраине, были выставлены лошади с коротко обрезанными хвостами, как это делалось в красных частях. Но после предупреждения Кочеткова, эти хитрости не удались. Пользуясь стремлением противника заманить их, красная цепь подошла ближе к поселку, после чего по команде комбата Нольмана, весь 2-й батальон и вставшие на позицию два орудия 7-й Ленинской батареи, открыли по отходящим белым цепям огонь из всех имеющихся стволов. Под ливнем пуль и обрушившейся картечи, белая конница и пехота скрылись за возвышенностью. Используя отступление противника, не теряя времени даром, красная цепь приняла вправо от п.Кладбинки и не заходя на его окраину стала обходить поселок. Видя, что хитрость не удалась ударили белые пулеметы. Но на дальней дистанции, их огонь несмотря на всю его силу был неэффективен. Несмотря на неумолкавший треск, красная цепь продолжала стройно идти. Паники среди бойцов не было, хотя с версту они шли по совершенно открытой местности. Был ранен всего лишь один красноармеец в 6-й роте. Случайной пулей ему перешибло ногу. Боец упал и закричал, чтобы его не оставляли. Цепь тут же остановилась, раненного быстро подняли и вынесли на носилках. Тем временем, оба орудия 7-й Ленинской батареи, завершив стрельбу быстро снялись с позиции. Нахлестывая лошадей, ездовые обогнали цепь, проскочили вперед и скрылись с орудиями и зарядными ящиками в лесу. Начинало темнеть. Красная цепь уже подходила к лесу. Видя спасительную зелень листвы, укрывавшую их от глаз врагов, бойцы повеселели. Едва зашли в лес, как раненных положили на пулеметные двуколки. Санитарных повозок не было. Еще под Дубровным они увезли в тыл раненных, да так и не вернулись. В лесу было спокойней и глуше: стрекот пулеметов, ружейная трескотня, орудийные залпы остались позади и казались уже чем-то посторонним. Они точно не задевали лесной тишины. Едва красноармейцы скрылись среди деревьев, как белые прекратили огонь. Лишь один их пулемет, продолжал стрелять с крыши дома, не принося никакого вреда. Среди леса шла узкая дорога, по которой кладбинские казаки ездили работать на поля. Эта же дорога вела и в поселок Богатое. 7-я Ленинская батарея уйдя вперед, уже скрылась из вида. Сумерки наступали и вскоре лес быстро окутала темнота. Стрельба стихла, все уже думали, что прорвались. Внезапно раздался крик командира 4-й роты — «Казаки!!». Все встрепенулись, бойцы испуганно заметались и бросились бежать. Сзади в ночи, раздался хлесткий залп нескольких винтовок. Сразу же за ним, прозвучал еще залп и казачий разъезд скрылся. Стало ясно, что батальон обнаружен. Долго оставаться на этом месте было нельзя. Построив колонну, комбат Нольман повел батальон по дороге на п.Богатое, стремясь догнать ушедшую вперед 7-ю батарею. Дорога по которой шел батальон, была незнакома большинству красноармейцев, но кладбинские казаки ее знали хорошо. Несмотря на темноту, белая артиллерия открыла по ней прицельный огонь. Корректировщик, по-видимому из местных казаков, был превосходный. Несмотря на всю извилистость дороги, белые орудия продолжали ее обстреливать всегда правильно. Один из снарядов, даже упал прямо под брюхо лошади на которой ехал Мякишев. К счастью для него, смертоносная боеголовка не разорвалась. Только лошадь, почуяв холодок смерти, фыркнув, рванула в сторону, едва не выбросив комроты из седла. Уставшие за день бойцы двигались медленно. Повозки скрипели и трещали по ухабам. В ночной темноте, порою, что-то с сильным треском ломалось. По пятам за колонной шел казачий разъезд из пяти всадников. Не нападая, они зорко следили, куда двигаются красноармейцы. Внезапно дорога пропала. Впереди лежало бескрайнее хлебное поле, прямо по которому куда-то вдаль уходили две колеи примятых хлебов, протоптанных колесами прошедшей здесь батареи. Бойцы пошли прямо по колеям. Вскоре впереди, где-то вдали даже послышался стук лафета орудия. Но измученные красноармейцы, догнать ушедшую вперед батарею так и не смогли. Они просили сделать привал. Однако, прямо в хлебном поле, становиться на отдых было нельзя. Ночью в темноте, среди пшеницы, можно было растерять заснувших бойцов. Было решено дойти до большого озера, где и остановиться на привал. Вскоре впереди блеснула вода, послышался плеск в камышах. Батальон остановился на берегу. Попадав на песок бойцы мгновенно уснули. Комбат же, между тем не дремал. Вперед были направлены разведчики, узнать дорогу на п.Богатое. Вернувшись они доложили, что заходили в какой-то поселок, но там уже находился штаб белой бригады. Подсчитали патроны, они оказались на исходе. Светившая луна хорошо освещала спавших на песке бойцов. Вода в озере была хороша для питья и ее набрали полные фляжки. Но долго стоять на одном месте было нельзя. Спасение было в движении и командиры начали поднимать своих бойцов. Вставать, после короткого сна, было неимоверно тяжело. Болели натруженные от беспрерывной ходьбы ноги, слипались глаза. Наконец роты встали и медленно двинулись вперед. В ночной тиши у тронувшихся с места повозок громко раздался скрип несмазанных колес. Их осья высохли от жары и пыли. Это особенно раздражало красноармейцев. Создавалось впечатление, что скрыть движение колонны невозможно. Внезапно, раздались звуки близкого боя — отчетливо затрещали пулеметы, хлестко ударили винтовочные залпы, гулко бухнули орудия. В воздухе стали видны разрывы шрапнели, громыхнули взрывы снарядов. Батальон остановился, бойцы чутко прислушивались к происходящему. После ужасной 15-минутной какофонии, все внезапно стихло. Командиры склонились над картой. Судя по ней, до п.Богатого оставалось еще около 4 километров. Внезапно, колонна вышла на большую дорогу. Все остановились. Судя по карте, дорога вела из поселка Богатое. Вдруг в темноте раздался недалекий стук копыт и скрип колес. Все замерли. Мякишев с Нольманом, выехали навстречу.

— Стой, кто едет? — крикнул комбат.

— Я братцы, — раздалось в ответ.

Это оказался крестьянин, долго пробывший на поле. С его слов, п.Богатое уже заняли белые, а бывший там ранее красный особый отряд отошел. Комиссар батальона и командир роты Груздев, поскакали на разведку. Подъехали к поселку. К удивлению обоих командиров, ни караула, ни охранения не было видно. Два всадника осторожно въехали на улицу. В окнах домов везде горели огни. Было видно, что белые солдаты, разместившись по квартирам, уже ужинали. В одном, с виду наиболее богатом доме, был особенно яркий свет. Подъехав к окну, смельчаки сквозь стекло, увидели офицеров в погонах, которые пили чай и весело смеялись. Все было ясно. Вернувшись к стоявшему на дороге батальону, комиссар предложил Нольману немедленно напасть на поселок и разгромить белых. Однако подумав, комбат принял другое решение. Его бойцы, несмотря на короткий сон сильно устали и Нольман отдал приказ пробиваться дальше на село Малоприютное. Дороги в ту сторону не было и батальон двинулся на север ориентируясь по звездам. Сразу же пошли лесом, без всяких дорог. Идти было очень тяжело. Усталость достигла такого предела, что некоторые люди и лошади отказывались двигаться. Видя это, Нольман разрешил сделать привал в лесу. Едва колонна остановилась, как попадав на землю бойцы уснули. Но долго отдыхать было нельзя. Дав немного поспать, командиры вновь с трудом подняли солдат и батальон двинулся дальше. И снова пошел лес, за ним поле, дороги никакой не было. Внезапно под ногами идущих захлюпала вода. Это оказалось болото, поросшее густым кустарником. Пулеметные двуколки с нагруженными на них раненными и станковыми пулеметами остановились. Ехать дальше было нельзя. Вдруг в стороне донеслись звуки ехавшего обоза – скрип повозок и фырканье лошадей. Кто это? Белые или свои? Комбат решил не рисковать. Предположили, что это белые развивают наступление и движутся из п.Богатого. По приказу Нольмана, пулеметные двуколки двинулись в объезд болота. Пехота же, двинулась цепочкой друг за другом, через колючие кусты. За болотом оказалась дорога. Однако пулеметные двуколки, на нее так и не вышли. Пойдя в обход они пропали. Один из красноармейцев был послан на коне найти заблудившихся, но никого так и не нашел. В результате батальон остался без пулеметов и хуже того — без запаса патрон. Уже потом выяснилось, что двигавшийся в темноте обоз, чей шум слышали застрявшие в болоте красноармейцы, был из состава своей же 2-й бригады и отходил на Малоприютное. К нему то и присоединилась пулеметная команда с двуколками, вышедшая при обходе болота прямо на дорогу. Несмотря на так манившую всех гладь дороги, комбат Нольман решил, что двигаться по ней нельзя, так как по ней видимо только что прошли белые. Усталость валила с ног, но бойцы вновь двинулись на север. Начались поля. Созревшие хлеба стояли в рост человека. Идти было трудно, усталые ноги запутывались в колосьях, тяжелые початки зерна, упруго отгибаясь, били бойцов прямо в лицо, грозя выхлестать глаза. Внезапно колонна вновь вышла на дорогу. Уже светало, но легший на поля утренний туман мешал смотреть. Бойцы двинулись по дороге. Вскоре заметили двух всадников, скачущих прямо по хлебам. Мякишев и Нольман быстро поскакали к ним навстречу. Увидев их, оба всадника остановились.

— Кто вы такие? — крикнул Нольман.

— Казаки, — донеслось в ответ.

— Слезай с лошадей, — потребовал Нольман. Те посмотрели недоверчиво.

— Слезай. Вам говорят, — повторил Нольман и взвел курок револьвера. Казаки нехотя слезли.

— Бросай винтовки, снимай шашки!

Оба казака сразу поняли, что встретили не своих. К тому же у Мякишева была хорошо видна на головном уборе красная звезда.

— Вы красные? — спросил один из казаков.

— Какое вам дело, — ответил Нольман. Казак один был 45 лет, другой 18 лет. На вопрос из какого они полка, оба ответили, что из 14-го Сибирского.

— Сколько тут вас есть? — спросил Нольман.

-20 человек, — отвечает старший казак.

— А вы, какой станицы? — спрашивает Нольман.

— Михайловской, — отвечают те.

— А где дорога на Большеприютное?

— Вот прямо.

— А на Теплодубровное?

— Вот сюда направо.

— Ну, веди нас на Большеприютное.

Ведомый этими провожатыми, батальон пройдя с версту вышел к утру 4 сентября в окрестности с.Бол.Приютное. Здесь на дороге в 5 километрах от села, был замечен одиноко стоявший белый обоз из нескольких повозок с продовольствием и патронами, а так же 4 кухнями. Особняком на повозке сидел офицер, как потом выяснилось – начальник хозчасти дивизии. Обнаруженный обоз взяли без единого выстрела. В плен попали 50 солдат и 1 офицер. Оказавшийся среди пленных бывший красноармеец рассказал, что это обоз Ижевской дивизии. В бинокль комбату Нольману было видно с лошади как белая цепь 2-го Ижевского полка двигалась по дороге на с.Малоприютное. Впереди начинался бой — три батареи ижевцев засыпали красных шрапнелью и после недолгой перестрелки красноармейцы начали отходить. Цейсовская оптика позволяла рассмотреть, как по дороге двигался громадный обоз ижевцев, втягиваясь вслед за войсками в д.Малоприютное. Бой закончился. Пока Нольман допрашивал пленных, с тыла показались три всадника. Когда они приблизились, стали заметны лампасы и погоны на плечах. Казаки! Скакавший первым громко закричал:

— Какого полка?

В ответ, по ним практически в упор ударил залп. Два казака были убиты на месте попадав с лошадей, а третий круто развернув коня и нахлестывая его плетью успел ускакать. Теперь, на с.Большеприютное было двигаться нельзя. Комбат Нольман приказал двигаться на с.Теплодубровное. Цепь красноармейцев кольцом окружила повозки и пошла вперед прямо по непаханому полю. Не прошли и версту, как позади показались преследующая казачья сотня. Всадники развернулись в лаву и ринулась вперед.

— Цепь стой! — командует Нольман, и тут же — баталь-о-о-он, залп!

Залп вышел удачным, вся сотня разлетелась в разные стороны скрывшись в лесу. Но комбат Нольман был опытным командиром. Он предупредил красноармейцев, что теперь казаки налетят одновременно со всех сторон. Так оно и вышло. Заехав лесом слева, там где как раз двигался обоз, казаки внезапно бросились в атаку с опушки одного из перелесков. Однако обоз, в годы гражданской войны был не только снабжающий орган, но и боевой организацией, которая часто подвергалась ударам конницы. Там же обычно располагался штаб части, а так же полевой околоток, в котором скапливалось немало легкораненых красноармейцев. Именно они, заметив выскочившую из леса группу всадников, несколькими залпами рассеяли нападавших, заставив их скрыться обратно среди деревьев. Батальон двигался дальше. Противника не было видно. Постепенно красноармейцы стали успокаиваться, решив, что атак больше не будет. Строй нарушился, тем более, что по высоким хлебам было трудно двигаться в порядке. Едва цепь распалась на отдельные кучки, как казаки выскочили мелкими группами из-за кустов со всех сторон. Но навстречу им машины ударили пулеметчики. Станичники вновь отскочили, а некоторые из них остались лежать неподвижными телами в траве. Но и патронов у идущего на прорыв батальона уже оставалось мало. Пополнить боезапас было негде, а захваченные в белом обозе боеприпасы, уже все были розданы. Командиры приказали бойцам строго беречь патроны и зря не стрелять. Тогда казаки отъехав за лес дружно закричали «ура», создавая впечатление, что к ним на помощь подошла пехота. И действительно, заслышав этот крик красноармейцы заволновались, закричали: «Товарищ командир, в атаку идет пехота». Но Нольман их успокоил, заверив, что это всего лишь казаки хотят создать панику. Обоз двигался наравне с пехотой, но иногда на узкой дороге вынужден был уходить вперед. Заметив это, два казака отделились от сотни и бросились вперед. Сумев прорваться к одной из повозок они зарубили одного красноармейца и в тот же миг, развернув коней бросились назад, успев скрыться от пуль за окружающими дорогу деревьями. Одновременно, взятый в плен с обозом ижевский офицер, воспользовавшись боем бросился бежать и успел скрыться в лесу. После отбитой четвертой атаки, казаки бросили преследовать. Отступающий батальон вскоре вышел на дорогу ведущую в с.Теплодубровное. Отдохнуть красноармейцы остановились у хутора на дороге, в 3 километрах от села. Уставшие бойцы попадали на землю прямо там где стояли, заявив, что дальше идти не могут, так как у них от беспрерывной ходьбы ноги растерты в кровь. Сквозь просеку леса, впереди уже хорошо были видны дома. Хозяйка-хуторянка рассказала, что вчера утром село занимали красные, которые приезжали к ней за сеном. Но кто сейчас в селе она не знала. Тем временем с тыла со стороны с.Бол.Приютного по с.Теплодубровному открыла огонь белая артиллерия. Решив, что своих белые обстреливать не будут, комбат Нольман направил вперед трех конных разведчиков узнать, кто же находится в селе. Не доехав 1,5 километров до околицы, разведка была обстреляна стоящим на посту часовым и не рискнув ехать на выстрелы вернулась обратно. Кто занимает село, так и оставалось неизвестным. Тогда командир Мирсков сам вскочил на коня и смело поскакал прямо на караул, не обращая внимания на выстрелы целившегося по нему часового. При приближении всадника, часовой побежал, но Мирской нагоняя его, что есть мочи кричал:

— Товарищ стой, я тебя не трону!

Боец остановился.

— Скажи кто в селе?

— Красные.

— Какой полк?

— Особый отряд

— И мы красные!!

Часовой побежал в стоявший здесь штаб 3-й бригады, а Мирской поехал обратно, махая по дороге шапкой. Веселые, как будто и не было усталости, красноармейцы радовались, что наконец-то вышли к своим. Все тут же поднялись и довольные пошли прямо в село. Тех, кто не мог идти посадили на повозки. Войдя в с.Теплодубровное, красноармейцы стали обедать и отдыхать. За решительные действия во время прорыва из окружения, командир 6-й роты 229-го Новгородского полка Михаил Харитонович Мякишев, был представлен к награждению Орденом Красного Знамени.

Между тем, оставшиеся на тракте у Кладбинки 1-й батальон 229-го Новгородского и весь 230-й Старорусский полк, тщетно ожидали донесений от ушедшего вперед батальона Нольмана. Не получая никаких известий, командир полка Кокоулин направил вперед связного. Вернувшись, боец донес, что 2-го батальона нигде нет, а поселок Кладбинка занят белыми. Узнав об этом, на совещании командиров было решено пробиваться на п.Богатое. Тем более, что по тракту уже стала появляться разведка противника. На ночлег остановились в лесу, примерно в пяти километрах от п.Богатого. Пока бойцы спали, разведчик Иван Ефимович Кашицын выяснил расположение войск противника и все окрестные дороги. С утра 4 сентября, оба красных полка и взвод 7-й Ленинской батареи двинулись дальше. Вскоре они вышли на село Малоприютное, где в двух километрах от него встретили 231-й Сводный полк. Бригада вновь собралась вместе. За день, к частям 2-й бригады вышли и сдались 6 казаков из 8-го, 6 казаков из 2-го, 15 казаков из 5-го, 7 казаков из 11-го, 7 казаков из 14-го Сибирских казачьих полков. Все это были дезертиры, которые избегая расстрела за самовольное оставление своих частей, предпочли отступить с красными частями. В Пресновском музее хранятся воспоминания П.Денисова, как дезертировавшие из 5-го Сибирского казачьего полка казаки Д.П.Шухов (брат известного писателя И.П.Шухова), С.К.Лещев, братья Назар и Родион Шмаковы, Харитон Ваганов, Прокопий Иванов, а всего 15 человек решили перейти к красным. Недалеко от поселка Лапушки, в лесной дубраве, на поляне со скирдой сена, они привязали своих лошадей, решив дожидаться здесь. Один из подводчиков собирая ягоды, наткнулся в лесу на заседланных лошадей и сообщил об этом красноармейцам. Бойцы окружили скирду сена, со спрятавшимися в ней станичниками, крикнув: «выходите казаки, ничего не будет». Все сдались. При конвоировании в п.Лапушки, перебежчиков увидел их же одностаничник-подросток Островский Иван, который сообщил об этом председателю Пресновского ревкома Ф.А.Каргополову. Тот освободил земляков, тут же вступивших в ряды Красной армии. Кроме них, сдались еще 56 солдат из Саткинского егерского полка, 13 местных мобилизованных еще не влитых в части и 1 солдат из 42-го Троицкого полка 11-й Уральской дивизии. Выйдя к с.Малоприютному, 1-й батальон 229-го Новгородского, весь 230-й Старорусский и 231-й Сводный полки, под общим командованием комполка Никольского, не доходя 2 километров до села развернулись в цепи. Высланные вперед разведчики донесли, что село занято воинскими частями, но чьи они неизвестно. В передовой цепи двигалась 1-я рота красноармейцев 229-го Новгородского полка. По ним никто не стрелял. Когда подошли уже совсем близко к окраине, то навстречу из с.Малоприютного так же выступила пехотная цепь. Не понимая, друг перед ним или враг, командир красной роты отправил вперед 2 конных ординарцев, узнать, чья же это пехота их встречает. Едва только, два смельчака отделились от своей цепи и поскакали навстречу наступавшим, как над ними взвилось красное знамя и раздались крики: «Товарищи, свои!». Услышав этот призыв, все как-то сразу поверили, что наконец-то вышли из окружения и с радостью бросились вперед, крича в ответ: «Свои!». Когда между двумя линиями оставалось всего 100 сажень, навстречу красноармейцам со стороны шедших от Малоприютного солдат ударил залп и открылся ураганный ружейный огонь, а с окраины села резанул пулемет. Этим внезапным огнем, много красноармейцев было сразу же убито и ранено. Остальные от неожиданности запаниковали. Даже командир полка Кокоулин растерялся. Бросив свой полк на произвол судьбы, он убежал с кинувшимися в беспорядке ротными обозами крича при этом во все горло: «Погоняй!». Оставшиеся без управления бойцы заметались по полю. А по ним все били и били дружные винтовочные залпы. Многие бросились бежать мимо шедшей за цепями батареи. С большим трудом, командиру 1-го батальона 231-го полка Муравьеву, начальнику пулеметной команды Петрову и комиссару Сугродову удалось остановить бойцов и заставить цепи залечь. Однако было ясно, что рукопашной схватки с наступающими белыми они не выдержат. Тем временем, по приказу командира 7-й Ленинской батареи Серебрякова, орудия были сняты с передков, развернуты и с нескольких сотен метров открыли огонь картечью. Позиция артиллеристов яростно обстреливалась ружейным огнем, но прикрываясь щитами орудий, батарейцы не останавливали стрельбу. Не впадая в панику наводчик 3-го орудия Андрей Матвеевич Курбатский и наводчик 2-го орудия Иван Степанович Касеевич(?), при помощи номера 3-го орудия Салахдина Гимнастинева и номера 2-го орудия Ивана Ивановича Маскаева, посылая один снаряд за другим, меткими попаданиями рассеяли левый фланг белой цепи. Заметив это, туда по приказу комбата Кочеткова бросился весь 1-й батальон 229-го Новгородского полка. Сильным натиском он прорвал фронт белых, сбил противника и очистил дорогу. За ними ободряя бойцов повели свои цепи левее села комбат 231-го полка Муравьев и комиссар Сугродов. Следом пошли артиллерия и обоз. Вырвавшись таким образом из кольца, красная колонна двинулась на д.Большегусиное. Вслед им, безпрерывно грохотала белая артиллерия ижевцев. Следя за появлением в перелесках мелких групп красноармейцев, ее наблюдатели переносили огонь на окружающие лесочки, не давая красным отрядам даже собраться вместе. За день, в 231-м полку погибли красноармейцы Василий Шилько, Николай Юмашев, Кондрат Сергачев, Прокофьев, Фома Бревнов. В 229-м полку у п.Дубровный остался убитый на поле боя красноармеец Спицын Яков Семенович, Нижегородская губерния, Семеновский уезд, Смольковская волость, д.Окоемом.

Несмотря на всю сложность ситуации, штаб 26-й дивизии правильно оценивал обстановку на фронте. По мнению Белицкого, состояние правого фланга дивизии было критическим. Чтобы парализовать успешное наступление белых, штаб 26-й дивизии решает в ночь с 3 на 4 сентября, перебросить полки 1-й бригады Гайлита на правый фланг в район с.Бол.Приютное, на помощь 2-й бригаде Васильева. Общими силами пяти полков, они должны были нанести совместный удар от линии железной дороги на юг. В случае успеха, белые части были бы сброшены с полосы петропавловского тракта в безлюдные степи. С этой целью 228-й Карельский полк от д.Матасы должен был перейти к 226-му Петроградскому полку в поселок Михайловка. Собравшись вместе, оба полка должны были ударить на юг, во фланг наступающим по тракту белым и захватить поселок Сенжарка. Одновременно, части 2-й бригады Васильева, отошедшие севернее тракта, должны были из района поселков Богатое и Железное, наступать на п.Кладбинку и п.Новорыбинку. Задуманный красными маневр, мог привести к срыву всего плана белого контрнаступления. Однако, не успела еще машинистка в штабе дивизии отпечатать оперативный приказ, как обстановка вновь резко изменилась. К вечеру 3 сентября, отошедшие из п.Кладбинки штаб 2-й бригады и 26-й кавалерийский дивизион находились в казачьем поселке Богатое. Бывший при штабе 2-й отряд особого назначения, по приказу комбрига Васильева ушел дальше в д.Малоприютное. Кроме них, в Богатом скопились обозы всех трех полков бригады. Масса повозок и лошадей буквально запрудила улицы. Между тем, находиться в поселке становилось все более опасным. Комендант 231-го полка Токарев начал торопить коменданта бригады Иванова, требуя быстрее отправлять обозы дальше. Токарев опасался, что если до темноты не уйти из поселка, то казаки сделают налет. Иванов же, между тем колебался, оттягивал отправку, ожидая распоряжения комбрига. В это время пронеслись слухи, что белыми уже занят поселок Железное, находившийся всего лишь в 7 километрах от Богатого. Только тогда, Иванов с комендантами 229-го и 230-го полков, стал торопливо отправлять обозы по дороге на село Большегусиное. Первым на дорогу стал вытягиваться обоз 2-го особого отряда. Одновременно, штаб бригады приказал всем своим полкам занять позиции у поселка Богатое. Однако технической связи с полками не было и приказ еще следовало им как-то передать. Связь была лишь со штабом дивизии. Отдав все распоряжения, комбриг Васильев пошел ужинать. Начинало темнеть. Не успел комбриг дойти до квартиры, как около 22 часов внезапно раздалась стрельба и послышались крики «ура». Это казаки атаковали п.Богатое со стороны п.Новорыбинки. К этому времени, выходившие из поселка обозы еще не успели растянуться по дороге. Несмотря на то, что нападавших встретили огнем караулы комендантской команды штаба бригады и 26-го кавдивизиона, часть казаков обошла поселок и открыла ружейно-пулеметный огонь по сгрудившимся на выезде обозам. Началась невообразимая паника. Многие подводчики побросав повозки и лошадей, побежали в лес. В это же время, по дороге из п.Кладбинки в поселок Богатое входили партизаны Тимофея Лидберга, с красноармейским обозом и встреченной ими по дороге 7-й Ленинской батареей. Повозки с семьями и пешие крестьяне, уже находились в поселке, а идущая позади них колонна конницы, еще только приближалась к окраине. По воспоминаниям Попкова и Слепнева, при въезде в поселок партизаны услышали стрельбу и увидели беспорядочно скачущие по узким улицам телеги. Выйдя из переулка, обоз партизан врезался прямо в бегущую массу. Возникла страшная давка. У резко осаживаемых и поворачиваемых лошадей, с треском стала ломаться обозная упряжь. Началась страшная паника. В возникшем хаосе, был легко ранен комендант обозов Токарев, который отправлял последние повозки своего полка. С большим трудом партизанская конница выбралась из этой толчеи. Разрозненными группами партизаны Лидберга стали собираться в полуверсте от п.Богатого, откуда двинулись на д.Малоприютное. Туда же, в поднявшейся суматохе, без соблюдения какого-либо порядка, бросилась вся масса обозов и штаб бригады. Множество повозок и даже одно запутавшееся орудие, были просто брошены по дороге, а ехавшие на них подводчики сбежали. Все это впоследствии попало в руки белых. Этот удачный налет на п.Богатое, совершили подходившие к нему части белой 7-й Уральской дивизии горных стрелков, в авангарде которой шли оренбургские казаки. Несмотря на небольшое количество напавших, поселок был занят после незначительной перестрелки. При этом были захвачены: одно брошенное трехдюймовое орудие из 7-й Ленинской батареи в запряжке с зарядным ящиком, делопроизводитель штаба 2-й бригады, часть обоза и вся бригадная канцелярия, а так же телеграфная станция с аппаратом Морзе и 12 телефонами. Было взято несколько десятков пленных. В основном, это были бойцы стоявшего в охранении 26-й кавдивизиона. По отчету командира, в этот день в нем пропали без вести 15 красноармейцев. Из обоза 8-й легкой батареи пропали без вести 2 бойцов. Потери белых стрелков-уральцев, напротив были ничтожны — 1 офицер и 3 солдата ранены. Паника в ту ночь была такова, что разведка 26-й дивизии доносила даже о занятии белыми с.Большегусиного. Впрочем, сотрудникам штаба 2-й бригады и большей части бойцов 26-го кавдивизиона, удалось отойти на д.Малоприютное, где находился 2-й отряд особого назначения. Но злоключения штаба комбрига Васильева на этом не закончились. В час ночи с 3 на 4 сентября, двигавшийся в авангарде 3-й Ижевский полк вошел в д.Большеприютное. Село оказалось пустым. После недолгого отдыха, около 3 часов утра 4 сентября, 2-й Ижевский полк двинулся по дороге на д.Малоприютное. Едва ижевцы вышли из д.Большеприютное, как столкнулись с подходившими им навстречу колоннами штаба 2-й красной бригады Васильева, обозом и 26-м кавдивизионом. Завидев их, ижевцы стали разворачиваться в боевой порядок. В то же время, навстречу поскакал один из белых ординарцев. Солдат слишком поздно заметил свою ошибку и не успев повернуть попал в руки красных. От него комбриг Васильев узнал, что путь вперед уже отрезан. Не теряя времени красные командиры повернули свою колонну обратно. Но с окраины д.Малоприютное по ним внезапно ударили выстрелы. Весь отряд остановился в замешательстве. Одновременно с тыла от с.Большеприютное показались атакующие белые цепи ижевцев. Как вспоминал полковник Ефимов, пока их 2-й Ижевский полк разворачивался для наступления, к нему с тыла подошли другие части. Началась безудержная атака. Даже конные повозки, включая хозяйственные, бросились вперед. Пешие стрелки бежали, подсаживались на повозки или к всадникам. Все надрывались крича «ура!». Скачущая масса подняла огромное облако пыли. Оказавшись меж двух огней, штаб 2-й бригады Васильева и остатки 26-го кавдивизиона во главе с комбригом Васильевым и комиссаром Евдокимовым, бросили отступавшие обозы прямо на дороге и после всего лишь нескольких выстрелов, в панике бросились бежать, обходя вкруговую атакующих и прорываясь через их тыл. При этом один из чинов штаба, опасаясь плена бросил у дороги орден Красного Знамени, который был найден ижевцами и доставлен начдиву Молчанову. Брошенный на дороге обоз штаба красной 2-й бригады с канцелярией был полностью захвачен ижевцами, кроме нескольких повозок. Найденные в нем документы вскоре легли на стол генерала Каппеля. Выяснилось, что все последние дни ижевцам приходилось вести бои с более чем двойными силами противника. Но главным было другое. Из захваченных документов четко было видно, что по тракту во фланг белым, уже разворачивалась для удара свежая красная группировка силою до дивизии. Важность этой информации невозможно было переоценить. Планы противника стали видны как на ладони. Остатки штаба комбрига Васильева, понеся значительные потери, проскочили на с.Теплодубровное, полностью потеряв связь со своими полками. Уцелевшая часть обозов бригады двинулась на д.Большегусиное. Но как д.Малоприютное оказалось захвачено белыми? Разгадка оказалась проста. Пока 2-й Ижевский полк разворачивался для атаки вдоль дороги из д.Большеприютного, пошедшая в обход южнее озера другая часть Ижевской дивизии, вышла раньше и атаковала д.Малоприютное с трех сторон. Стоявший здесь красный 2-й отряд особого назначения боя не принял, а пользуясь темнотой без потерь отошел. При этом особисты бросили на произвол судьбы все стоявшие в селе обозы. Сильнее всего пострадали стоявшие на окраине с.Малоприютного у огородов пресновские беженцы-партизаны. По воспоминаниям Попкова, их конный обоз и партизанский отряд спокойно остановились на ночлег. Перед рассветом вверх внезапно взвилась ракета и сразу же по селу и спавшим обозам со всех сторон ударили пулеметные очереди. Началась паника. Вскочив на коней одна часть пресновских партизан бросилась отходить вокруг озера. Другие устремились вдоль изгородей огородов, где наткнувшись на преграждавшее путь озеро, повернули в переулок и выскочили на главную улицу. Она была запружена сгрудившимися обозами. Ижевцы успели установить в конце улицы пулемет, который бил без перерыва, перекрыв выезд из села и не давая выскочить обозу. Попав под одну из его пулеметных очередей, был наповал убит партизан Иван Бондарь из с.Троицкое. Гибель угрожала всему отряду. Пулеметчиков надо было немедленно ликвидировать. Внезапно стрельба пулемета оборвалась. Очевидно произошел перекос гильзы и сейчас пулеметчики лихорадочно устраняли эту задержку. В распоряжении партизан были буквально секунды. Вперед бросились троицкие партизаны Ямщиков Никифор, Литвин Иван, Загребельный, Григорий Попов, архангельский крестьянин Слепнев Арсентий, рождественцы Попков А.П. и Сичков Сергей Семенович. Прямо на конях они поскакали по улице. Вот уже виден стоявший посреди дороги пулемет. Увидев скачущих весь расчет не выдержав, стремительно бросился в разные стороны. Захваченный пулемет «максим» спешно погрузили на телегу к Христану Евсельеву из с.Рождественское. В это время из открывшихся окон крайних домов ударили выстрелы. Стало ясно, что противник уже захватил окраину села. Необходимо было срочно уходить. Из всего отряда их осталось лишь треть. Галопом уцелевшая часть обоза двинулась в направлении д.Серебрянное. Шли без отдыха всю ночь. Лишь на следующий день, после обеда отступавшие внезапно наткнулись на остальную часть своего отряда. По их рассказу, те кто бросился в обход озера вышли на д.Подувальную, где были обстреляны с околицы деревни. Уйдя с дороги, они бросились в степь, по которой и двигались дальше. К вечеру, все уцелевшие партизаны пришли в д.Серебрянное, где захваченный пулемет сдали в одну из стоявших здесь красных частей. В д.Малоприютное отряд Лидберга потерял более 150 человек. Таким образом, всякая попытка контрудара по белым частям была сорвана.

После отхода разбитых красных частей 2-й бригады 26-й дивизии из полосы петропавловского тракта, на правом фланге 5-й армии оказался красный 226-й Петроградский полк в казачьем поселке Михайловке. С утра 3 сентября, две роты красноармейцев-петроградцев с одним орудием 6-й батареи двинулись к линии железной дороги на д.Матасы. Еще две роты ушли наступать с севера на поселок Дубровный, для оказания содействия сражающимся там частям 2-й бригады. Двигаясь по дороге, они вскоре наткнулись на белую конницу. Выскочив вперед конные разведчики очистили путь. Тем временем, вечером 3 сентября части белой 1-й Самарской дивизии двинулись из п.Дубровного по дороге на п.Михайловку, чтобы обеспечить правый фланг наступающей по тракту Ижевской дивизии и выйти к станции Петухово, в тыл красным полкам ведущим бои у д.Матасы. Глубокой ночью, не доходя 6 километров до п.Михайловки, авангард был обстрелян огнем красных караулов. Стало ясно, что поселок занимает противник. На рассвете 4 сентября, 1-я Самарская дивизия начала атаку п.Михайловки. Упорного сопротивления оказано не было. Остававшиеся в поселке две роты красного 226-го Петроградского полка, после небольшого боя отошли на север, на дорогу ведущую из с.Теплодубровного в п.Юдино (ныне город Петухово), остановившись в 2-3 километрах севернее с.Теплодубровного. При этом 1-му Самарскому конному дивизиону удалось налететь на наблюдательный пункт красной 6-й легкой батареи. Находившийся на нем начальник связи батареи Соломин Николай, уроженец Тульской губернии, Чернинского уезда был ранен, а его помощник Фадель Семен, уроженец Самарской губернии, Бугульминского уезда был изрублен шашками и отправлен в лазарет. Потеря п.Михайловки делала невозможным весь план контрудара, задуманный штабом начдива Белицкого. Поселок необходимо было срочно возвращать. От д.Матасы срочно вернулись отправленные туда на поддержку две роты 226-го Петроградского полка, а с ними прибыл и весь 228-й Карельский полк с 3-й Ржевско-Новгородской батареей. Едва прибыв, три роты красноармейцев-петроградцев и развернувшийся слева от них в 3-4 километрах от Михайловки 228-й Карельский полк, при поддержке огня вставших на позиции 3-й Ржевско-Новгородской и 6-й легкой батарей, начали атаку п.Михайловки. С первой позиции перед поселком белые были выбиты артиллерийским огнем. Со второй позиции у поселка белые были выбиты ружейно-пулеметным огнем наступавшей красной цепи. От разрывов снарядов загорелись некоторые постройки. Красные цепи наступали намереваясь охватить и окружить поселок. Под их настиском белые стрелки-самарцы стали отходить по дороге на п.Дубровный и окопались на опушке леса восточнее Михайловки. В поселке были взяты две оседланные казачьи лошади и один пленный солдат из 3-го Ставропольского полка, снарядами были повреждены четыре дома. В бою погиб красноармеец 226-го полка Плечев Василий. Далеко преследовать отступающего противника красные не стали. Едва бойцы вышли за поселок, как пришло донесение, что в их тылу белыми уже занята д.Большеприютное. Оценив обстановку комбриг Гайлит дал приказ срочно оставить п.Михайловку и отходить на села Теплодубровное и Большеприютное. Сложную ситуацию в какой оказалась 1-я бригада 26-й дивизии комбрига Гайлита понимал и их противник. Штаб генерала Сахарова спешно готовил операцию по уничтожению оказавшихся в п.Михайловке красных полков. По плану, с юга на поселок должна была наступать 1-я Самарская дивизия. С севера ее должны были поддержать совместным ударом 3-я Симбирская и 12-я Уральская дивизии. Не дожидаясь пока этот «капкан» захлопнется, 226-й Петроградский и 228-й Карельский полки после полудня оставили п.Михайловку и начали отход на с.Теплодубровное, где провели ночь встав биваком в лесу недалеко от села. С их отходом, к вечеру 4 сентября, п.Михайловка был без боя занят частями 1-й Самарской дивизии, которые, не задерживаясь, сразу же стали выдвигаться дальше, на северо-запад к станции Петухово.

Остальные части белых ударных групп продолжали стремительное движение с целью окружить сражавшиеся в полосе железной дороги красные части. 4 сентября Волжская кавбригада с 50-м Арским полком и одной легкой батареей 13-го Казанского артдивизиона, выступила с утра из казачьего поселка Кладбинка и двинулись через казачий поселок Богатое на с.Большегусиное. Волжские кавалеристы должны были перерезать красным пути отхода. Несмотря на ускоренный марш они опоздали. Растрепанные остатки красных полков 2-й бригады Васильева, уже успели отойти на восток в д.Слевное. Решив все-таки догнать противника и отрезать ему пути отхода у линии железной дороги, штаб генерала Сахарова приказал Волжской кавбригаде двигаться через д.Чебаки и стремительным налетом захватить стан.Макушино. За ними, через казачий поселок Богатое в с.Большеприютное двигалась 13-я Казанская дивизия и Саткинский егерский полк.

На участке Уральской группы, в ночь с 3 на 4 сентября, 11-й Уральский конный дивизион был выбит красными из казачьего поселка Железное. Подошедший туда утром 44-й Кустанайский полк, также был обстрелян с окраины поселка. Развернувшись в цепи белые стрелки-кустанайцы с боем взяли п.Железное и к полудню, преследуя отступающих красных заняли казачий поселок Лапушки. Отсюда 11-й Уральский конный дивизион двинулся на станицу Пресновка, при подходе к которой, его по ошибке обстреляли оренбургские казаки. К вечеру, белая 11-я Уральская дивизия прошла п.Лапушки и двигалась на с.Мартино, с целью достигнуть установленной в приказе линии оз.Каменное – оз.Журавль. Полки 7-й Уральской горнострелковой дивизии, после удачного захвата казачьего поселка Богатое, выступили днем: одной колонной по дороге на с.Большегусиное, а другой — мимо оз.Арлаколь. К вечеру они без боя заняли с.Большегусиное. На участке Партизанской группы, следовавший в авангарде 2-й Оренбургский казачий полк, выйдя утром 4 сентября из станицы Пресновской, без боя прошел казачий поселок Казанка и к вечеру достиг д.Привольное, выслав одну из полусотен на казачий поселок Усердное. К вечеру, Партизанская группа сосредоточилась своими главными силами у казачьих поселков Казанка и Островка. По приказу, ее задачей было прикрыть петропавловский тракт с запада. Именно оттуда, судя по захваченным документам штаба 2-й бригады 26-й дивизии, следовало ожидать подхода новых красных полков. Авангард Партизанской группы, выдвинулся к казачьему поселку Екатериновка, еще один дивизион перешел в д.Покровка. Казаки вели разведку по тракту вплоть до ст.Пресногорьковки, откуда по донесениям их разведок, уже появились передовые части 35-й красной дивизии.

Итак, уже в первые дни белого наступления, к вечеру 3 сентября 1919 года, правый фланг 26-й дивизии, а вместе с ним и всей 5-й армии, фактически перестал существовать. Фронт был прорван, а сильно потрепанные красные полки 2-й бригады выходили из окружения и не могли оказать организованного сопротивления. По оценке Эйхе, несмотря на то, что уничтожить полки 2-й бригады белым так и не удалось, в целом «… 2-я бригада, уже не представляла, серьезной боевой силы». В тылу у белых осталась вся 1-я бригада Гайлита и ее местонахождение было неизвестно. Более менее организованно вдоль линии железной дороги на Курган, отступали лишь части 3-й бригады. Еще никогда 26-я красная дивизия не была в таком растрепанном состоянии. По сути, ей необходимо было выстраивать новый фронт против белых.

По мнению Эйхе, причиной такого поражения были ошибка комбрига Васильева, выразившаяся в слабом прикрытии правого фланга своей бригады силами всего лишь одного стрелкового батальона и неверные тактические решения начдива Белицкого. При этом, Эйхе умалчивает о том, что у Белицкого, не говоря уже про Васильева, абсолютно не имелось сил для надежного прикрытия правого фланга. Все имевшиеся в их распоряжении полки, уже были задействованы в боях. Правда, такие силы имелись в распоряжении командарма Тухачевского, но от его критики, Эйхе почему-то воздержался. Сам же Тухачевский, всю вину за разгром правого фланга своей армии сваливал на неверные стратегические решения штаба Восточного фронта, умалчивая при этом, что сосредоточение ударного кулака белых частей, не было замечено ни штабом фронта, ни штабом армии. В результате, направление контрудара противника не было прикрыто имевшимися в тылу частями 35-й дивизии. Их сосредоточение намечалось лишь к 6 сентября, в то время как линия фронта 26-й дивизии рухнула тремя днями ранее. Вот эти то три дня с 3 по 6 сентября, и были тем единственным шансом, который подарила военная судьба белому командованию, чтобы одержать победу над противником.

Весь район между станицами Пресновка и Пресногорьковка, к утру 4 сентября был открыт для удара белых и остался неприкрыт воинскими частями красных. По оценке Эйхе, это был крупный успех белых. Главную роль в успехе, сыграли яростные бои Ижевской дивизии в районе поселков Дубровное и Сенжарка, а также ее удачный удар на с.Малоприютное. Захватив инициативу на тракте, белые войска получили прекрасный шанс для прорыва казачьей конницы в тыл противнику. Выйдя из ст.Пресновка на север, казаки легко могли занять важнейшие волостные центры в тылу 5-й армии, перерезав пути отхода на запад красным войскам. Понимая это, военный министр барон Будберг, вечером 4 сентября, с тревогой записал в своем дневнике: «…где же конный корпус, ему давно пора проявить свое решительное значение…». А где же были в тот момент сибирские казаки? По свидетельству сибирского казачьего офицера Е.М.Красноусова, их 2-я Сибирская казачья батарея лишь 30 августа выступила из станицы Новой под Омском для погрузки в эшелоны на станцию Омск-Товарный. Сотник вспоминал: «Вся станица провожала батарею. Внушительная колонна, состоявшая из двухсот человек и почти трехсот лошадей, с начищенными и подкрашенными орудиями и зарядными ящиками, с обозными бричками и двуколками, нагруженными провиантом и фуражом, громыхая колесами, растянулась по дороге на Омск. Раздалась казачья песня: «Засвистали казаченьки в поход с полуночи…» Батарея выступила в поход, в отличном состоянии». Когда батарейцы прибыли в Петропавловск точно не известно, вероятнее всего 3 сентября. При этом из воспоминаний Красноусова выясняется, что весь корпус ожидал их прибытия, стоя в бездействии в районе Петропавловска. Впрочем и сам штаб корпуса, только 30 августа отбыл из Омска к своим частям. Вероятно и батарея, и штаб корпуса следовали вместе. Едва выгрузившись, батарея сразу же пошла в город, к месту сбора частей корпуса, которым в этот же день, комкор Иванов-Ринов хотел провести смотр. По воспоминаниям сотника, в ожидании построения, артиллеристы «…мыли и подчищали снаружи материальную часть, чистили и «замывали» лошадей, подгоняли отдельные вьюки. Сигнал трубача «сбор». Командир осматривает построенную батарею и объявляет, что смотр отменен, и мы идем на ночлег по квартирам, а завтра (4 сентября 1919 года), выступаем в поход дальше. Я думаю, каждый из нас, был страшно разочарован…». Было решено развести части по квартирам горожан, чтобы отдохнуть и на следующее утро, двинуться на исходные для наступления рубежи. «Колонна батареи, громыхая колесами орудий и зарядных ящиков, двинулась по полупустынным улицам окраины города. Уже начинало смеркаться. Командир и старший офицер — впереди колонны, мы — взводные командиры — сбоку колонны и против середины своих взводов, справа. Грязная, скользкая дорога, серое предвечернее небо, моросит мелкий дождь, разочарование ввиду несостоявшегося смотра, настроение невеселое…». На ночлег остановились по квартирам на окраине Петропавловска. Таким образом, к моменту, когда удар конного корпуса мог бы иметь наибольшее значение, его части еще стояли в районе Петропавловска. Не ясно по какой причине штаб корпуса и артиллерия, так поздно прибыли к своим частям. Однако в результате, конные части к началу наступления, даже не были развернуты в исходных районах. Узнав, что «…наступление начато не дожидаясь не то что развертывания, а даже сбора частей конного корпуса…», военный министр барон Будберг в своем «Дневнике» записал: «…не хочется даже верить в возможность столь чудовищной оплошности…отказываюсь понимать поведение Дитерихса, как мог допустить этого Андогский, который по званию профессора военной академии обязан понимать, что значит подготовка к операции и удачное для нее развертывание». Эта оценка данная Будбергом полностью верна. Достигнутый белыми войсками успех на правом фланге, при всей его внешней эффектности, носил все же частный характер. Основные силы 26-й дивизии, хоть и в расстроенном состоянии, но все же сумели прорваться из окружения. Лишь сильная конница могла превратить частную неудачу на правом фланге 5-й армии в ее полный разгром. Конному рейду благоприятствовала и сама местность. По оценке Будберга, здесь шли «… степи… представляющие раздолье для широкого конного рейда…». С утра 4 сентября 1919 года, наступило наиболее удобное время для конного удара. Правый фланг 26-й дивизии был разгромлен. Оказались открытыми все дороги, позволяющие белой коннице выйти в тыл армии Тухачевского. Стоявшие в тылу красные части, так же были еще достаточно далеко от линии фронта и не смогли бы успеть к месту прорыва. Но именно в этот момент, крупной конной силы в распоряжении белого командования не оказалось. Имевшаяся на фронте конница, была разбросана отдельными полками и бригадами по всему фронту, а Войсковой сибирский казачий корпус находился в тылу, в 2-3 переходах от линии фронта. Это был провал всего плана наступления. Был упущен, фактически единственный благоприятный шанс на разгром 5-й красной армии. В результате, не имея возможности использовать сложившийся благоприятный момент, генерал Сахаров 4 сентября отдал приказ своей армии развивать наступление в сторону железной дороги, с целью завершить окружение красных полков. Ничего другого в этой ситуации и не оставалось делать.

5 сентября, стал решающим днем белого наступления. В разговоре с командующим фронтом Ольдерогге, в этот день командарм Тухачевский признал – «…мы сейчас так близки от поражения…чтобы не потерпеть поражение, необходимо все наличные силы двинуть в бой». Период с 3 по 5 сентября, был временем кризиса на участке 26-й дивизии. Ее фронт был прорван, правый фланг в районе петропавловского тракта разгромлен, а значительная часть красных полков прорывалась из охватившего их кольца. К утру 6 сентября положение начало выправляться. Всем бригадам, пусть и весьма потрепанным, удалось благополучно выйти из окружения, несколько оторваться от противника и более-менее выровнять линию фронта. С этого момента, ситуация на фронте для белых кардинально изменилась. Стало ясно, что планы генерала Дитерихса об окружении и уничтожении красных, в целом провалились. С этого момента, можно было считать, что дальнейшая операция уже ничего не даст, кроме некоторого выигрыша времени, купленного дорогой ценой. Стало очевидно, что все ожидания белого командования, были основаны на слабом преступно-легкомысленном оптимизме. Расчеты не оправдались. Теперь, необходимо было менять тактику: переходить от идеи глубоких охватов и обходов, к простому фронтальному натиску. Однако сил и резервов, необходимых такого рода борьбы, у белого командования не было.

Итак, несвоевременное прибытие Сибирского казачьего корпуса не позволило белым завершить окружение противника. Это повлекло потерю всех результатов, достигнутых в тяжелых боях. Корпус вышел на фронт, когда сама обстановка, уже исключала возможность прорыва в красные тылы. Самый благоприятный момент для этого, белыми был пропущен. Колчаковцам пришлось начинать свое контрнаступление тогда, когда сибирские казаки еще не собрались воедино, не говоря уже о развертывании их на исходных позициях. И вина за это, лежит целиком на Дитерихсе и Сахарове, спланировавших и руководивших данной операцией. Безусловно, у белых получился бы более крепкий ударный кулак, если бы они соединили в единое целое Сибирский казачий корпус и Уральскую армейскую группу. Но к началу наступления, со слов пленных, казакам даже не было выдано огнестрельное оружие и не прибыла предназначенная для них артиллерия. Вина в этом, лежит пожалуй, на самом яростном критике Иванова-Ринова — военном министре Будберге, обязанным по своей должности, заниматься снабжением сражающихся на фронте частей. Таким образом, неподготовленностью высшего командного состава белых войск к ведению операций в исключительных условиях Гражданской войны, только и можно объяснить те ужасные ошибки, благодаря которым сибирская конница не выполнила своей задачи.

А вместе с ней, был упущен единственный шанс на победу в этом последнем сражении, который предоставила история белой армии адмирала Колчака.

Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск