Как Пугачёв до Омска не дошёл

Автор Сергей Виниченко. Пугачёвщина оставила глубокий след в народной памяти. Многие десятилетия после бунта, «бессмысленного и беспощадного», передавались из уст в уста рассказы очевидцев, обрастая до невероятной степени новыми подробностями, перемещаясь в жанр сказок и легенд. А. С.Пушкин, побывавший в 1833 году в Оренбургской губернии, записал немало подобных воспоминаний, стараясь добраться до истины, убирая налёт поздних фантазий, рассказывает Петропавловск.news.
Восстанию нынешней осенью исполнилось 250 лет, но и сегодня по просторам всемирной паутины бродят, перекликаясь, различные версии пугачевского самозванчества – бунта, названного советским историком М. Покровским «крестьянской войной».

Кто-то говорит об антифеодальной революции, не замечая, что восставшие не призывали к свержению монархического строя. Другие усматривают вмешательство извне стран Запада, извечных противников России. Иные выдвигают версию войны Московии с некоей Тартарией, неоднократно отмеченной на старинных картах. Императрица Екатерина Великая имела на сей счет свои рассуждения, полагая, что к бунту причастны два брата Панины – Никита и Петр, и мятеж вспыхнул исключительно от обострения противоречий внутри государства. Императрице, вероятно, было виднее…

По поводу «Тартарии». Этим названием средневековые картографы обозначали далёкие, малоисследованные земли. «Великой Тартарией» обозначено пространство за Каменным поясом – земли Западной Сибири и Средней Азии. На карте Якова Брюса 1696 года «Малой Тартарией» обозначены земли Малороссии.

Состояние укреплений

События осени 1773 года на Южном Урале оказали заметное влияние на население недавно построенной Новоишимской линии крепостей, несмотря на её удалённость. Запертые в узкое пространство редутов, окружённые со всех сторон света невидимой опасностью, гарнизонные жители ощущали постоянную тревогу. На картах границы пугачёвского восстания упираются на востоке в крепость Звериноголовскую, охватывая всю Исетскую провинцию (нынешнее Зауралье) с Царёвым Курганом и Далматовым монастырем, и отмечены севернее Новоишимской линии крепостей.

Все укрепления, построенные военными инженерами за тридцать лет до бунта, находились в процессе перестройки. Крепостные заплоты, башни и деревянные строения из берёзового леса за эти годы обветшали и пришли в негодность. Проект 1740-х годов инженера Иллариона Матвеевича Кутузова (отца фельдмаршала) предусматривал возведение земляных крепостей: «…На той новой линии от Утяцкого форпоста даже до Иртыша… крепости строить земляные, а около ея ров, а позади ея рогатки», которые «разваливаться не допущать». В 1752 году этот проект отвергли из-за большого объема земляных работ и теперь пришлось к нему возвратиться.

Командир Степного корпуса Иван фон Шпрингер был немало огорчён после проведённой инспекции. О результатах проверки и своих предложениях об исправлении ситуации генерал доложил в Сенат. По плану, утверждённому императрицей в 1765 году, началась перестройка укреплений. Необходимо было заново возвести семь восьмиугольных крепостей и обвести рвами редуты.

В связи с малочисленностью гарнизонов выполнить в короткие сроки большой объем работ было невозможно. По смете, составленной в 1765 году «во вновь прожектированной крепости Пресногорьковской предстояло построить церковь, магазин, «пирамиду», навес обозу, шесть офицерских покоев, драгунские казармы, караульные казармы, «канцелярку», драгунские и офицерские конюшни, колодезь, плацформы».
К началу бунта укрепления имели различную степень готовности, в зависимости от расторопности крепостных комендантов и количества свободных от несения службы рабочих рук.

В 1771 году участник IV-й Академической экспедиции Христофор Барданес побывал на линии. Крепость Кабанья, подлежащая по плану реконструкции, была «укреплена бревенчатой стеной, рогатками и кольями. Стена имеет деревянные батареи, каждая с одной пушкой. Пресновская крепость в сорока верстах от Кабаньей и Становая – такие же, как и Кабанья»». Путешественник не увидел и не отметил изменений в облике крепостей. О Полуденной он написал: «укреплена рвом и земляным валом в виде четвероугольника», но эта крепость входила в список, подлежащих перестройке по системе Римплера, то есть должна была быть восьмиугольной.
В марте 1773 года в Пресногорьковской крепости имелись постройки: «Дом комендантский в трёх покоях, с сенями и черною избой, кладовая, баня. Два офицерских дома с комнатами…Казарм солдацких, в том числе комендантская канцелярия три. Вне крепости штаб-офицерский дом в четырех покоях, при нём чёрных изб две. Дом обнесен заплотом».
В таком малоприспособленном к отражению неприятеля виде встретили гарнизоны форпостов Новоишимской линии осень 1773 года, когда на Яике объявился самозванец под именем Петра III.

Перед лицом реальной опасности все людские ресурсы были брошены на строительство рогаток и надолбов, проведению земляных работ по возведению валов. Приказы гласили: «Земляные укрепления в крепостях по всей Сибирской линии привести в оборонительное состояние. Пушек с их снарядами, имея также во всякой исправности, поставить в надлежащих местах на батареях. Не дремать и всегда наблюдать безопасность».
Весной — летом следующего 1774-го года крепости и редуты меняют свой вид – на схеме новой крепости Пресногорьковской есть запись: «сработана с 1 числа июня по 1 июля 1774 года».

После летних фортификационных работ редуты образовали углы правильного восьмиугольника. С «плацформ» во все стороны света смотрели жерла чугунных пушек – главная ударная сила того времени. Некоторые из них представлены в экспозиции Костанайского краеведческого музея. Глубина рва от поверхности земли составила более полутора метров, высота вала – до двух с половиной метров, ширина рва – до десяти метров. Расстояние от угла до противолежащего угла двести саженей — почти пятьсот метров. Крепость имела двое зеркально симметричных проезжих ворот — западные и восточные. В наши дни лишь по неровностям местности можно угадать, где проходили защитные сооружения в Пресногорьковке. Подобный план перестройки крепостей осуществлялся на линии по системе немецкого инженера Георга Римплера. Проект перепланировки Пресногорьковской крепости был типовым для большинства четырехугольных долговременных укреплений Горькой линии. Таким образом были перестроены крепости Кабанья, Пресновская, Становая, Полуденная, Лебяжья, Покровская. Форштадты всех крепостей были укреплены надолбами и рогатками, кроме Кабаньей, которая была усилена земляным укреплением с тремя реданами и не имела церкви на крепостной площади.

В наши дни крепости Кабанью, Покровскую, Лебяжью, Становую можно рассмотреть на гугловских картах. Размеры крепостей породили ненаучные версии, вплоть до вмешательства внеземных сил. Хочется разочаровать любителей фантастики – крепости были выстроены простыми мужицкими руками с использованием обычного инструмента…

Состояние войск

В семидесятые годы XVIII века население крепостей составляли военные: офицеры и солдаты, драгуны, выписные казаки, башкиры. В начальный период строительства линии (1752-1758 гг.) в укреплениях квартировали драгуны Вологодского и Олонецкого полков, гренадеры Ширванского и Нотебургского пехотных полков, приведенные из центральных губерний Российской империи в 1745 году генералом Киндерманом. Тогда их распределили по форпостам небольшими отрядами по несколько десятков человек.

С 1758 года в Тоболо-Ишимское междуречье стали прибывать казаки с Дона и Яика и башкирская кавалерия. Служивые ежегодно сменялись, но многие по состоянию здоровья оседали в слободах за пределами редутов и доживали свой век вдали от родных мест. В именном списке Пресногорьковской крепости от 18 апреля 1774-го состояло на провианте 49 человек. Гарнизоны в тот период комплектовались драгунами Ревельского и Азовского полков и гренадерами гарнизонных батальонов. Христофор Барданес писал о Кабаньей: «Гарнизон крепости составляют восемьдесят казаков и рота драгун. Возле крепости имеется слобода, в которой живут казаки и инвалиды, около нее находится небольшой лагерь, примерно из пятидесяти башкир, под начальством сотника. Люди эти каждый год меняются и живут в камышовых шалашах, которые они умеют зимой хорошо утеплять. Такая же слобода и такой лагерь имеются при всех укреплениях и редутах».

В Пресногорьковской башкиры жили на берегу озера Татарского, в урочище с одноименным названием. Именно их пребывание оставило потомкам это название в местной топонимике. Еще есть на карте озёра Атаманское, Хорунжинское, Канонерское.

На крепости совершались набеги. Об этом свидетельствует рапорт Шпрингера императрице Екатерине о том, что Абылай хан намерен совершить набег на Горькую линию. В указе императрицы от 8 сентября 1769 года говорится: «Как сии народы против регулярных войск, которых вы теперя к защищению и закрытию границ весьма довольно имеете, не только не страшны, но Военная Коллегия надеется, что вы, генерал – поручик, по начатии наималейшего неприятельского действия, тотчас же командируете некоторое число регулярного войска с пушками, и велеть такое их сборище тотчас же разогнать и разбить…Башкирскую в 120 человек новую команду до времени оставить в Пресногорьковской крепости. Когда же сия опасность минует, то имеющиеся команды, оставят пришедших им на смену, отпустить в их жилища».

В 1770 году по трактам Зауралья брели этапы казаков — запорожцев, отправленных в изгнание после подавления Колиивщины, движения против засилья панской шляхты, в защиту веры православной. Казаки из отрядов Гонты, Швачки, Зализняка, оказались в ссылке в крепостях и редутах Пресногорьковской укрепленной линии. Сам атаман Семен Нежывый проживал в редуте Песчаном с женой и сестрой.

Командир Степного корпуса принял решение укрепить ими немногочисленные гарнизоны линии, повысив их боеспособность.

В категорию «выписных казаков» входили крестьяне и городовые казаки, посланные на строительство укреплений из обжитых и богатых слобод Старой Ишимской линии и городов Тюмени, Тары, Томска, Красноярска. Они были ненадежны — при случае бежали от суровой жизни на родные берега Исети и Тобола, где житьё было спокойным, вольготным и безопасным. За ними устраивали погони, ловили, наказывали, но воля манила их и побеги не прекращались.

Во время «пыльного похода» 1771 года полки долго собирались догнать идущую через весь Дешт — и-Кыпчак джунгарскую конницу, но так и не смогли выполнить приказ Сената остановить «зюнгорцев». Калмыки были наголову разбиты казахскими отрядами севернее Балхаша и рассеяны без вмешательства сибирских полков. Гнев императрицы обрушился на головы чиновников Военной Коллегии. Князь Григорий Потемкин предложил расформировать полки и создать из их боевого состава семь лёгких полевых команд, состоявших из конницы, пехоты, егерей, артиллерии, численностью 471 человек каждая. Были также усилены гарнизоны крепостей — созданы пять линейных батальонов, два из которых располагались в Петропавловской и Пресногорьковской крепостях. Полковое деление было окончательно упразднено в 1772 году.

На Горькой линии лёгкие полевые команды квартировали в Петропавловской (14-я) и Омской(10-я) крепостях, гарнизонные батальоны находились в Петропавловской и Пресногорьковской крепостях. Батальон состоял из четырёх строевых, двух инвалидных и одной мастеровой рот. Во всей западной Сибири в составе шести полевых команд числилось 2775 человек. В случае движения бунтовщиков в сибирские пределы удержать их столь малыми силами было невозможно. Если добавить возможный переход на сторону Пугачёва казаков и башкир, по примеру Яицкой и Оренбургской линий, положение представлялось весьма плачевным.

Сибирский корпус в действии

28 октября 1773 года генерал-поручик И. А. Деколонг отдал приказ о начале действий против мятежников. Выступили команды из Кузнецка, Ямышевской и Усть-Каменогорской крепостей. Бригадир Сумороков выслал из крепости Святого Петра 3-х фунтовый единорог и шестерых артиллеристов в Пресногорьковскую крепость, откуда они направились в Куртолыжскую слободу на помощь тобольским войскам. Кроме легких полевых команд Деколонг рассчитывал на помощь тысячи выписных казаков. Однако надеяться на них было нельзя. Так, казаки Полуденной крепости во главе с Василием Гноенко, пытались добраться до Тобольска и уговорить находящихся там запорожцев уйти к Пугачеву.

28 января из Омской крепости на запад вышла 10-я легкая полевая команда численностью 511 человек. По мере движения к ней присоединялись казаки из укреплений линии. Из Пресногорьковской отправились в поход 65 казаков под командованием атамана Василея Савина, пятидесятников Лукьяна Вяткина, Егора Загурского, Кирилла Пестова и капралов Федора Прянишникова, Петра Реброва, Федора Седельникова, Карпа Набокова. Отряд состоял в основном из запорожцев – Иван Чюп, Максим Донец, Данила Волошка, Афанасей Белой, Петр Заднепрец, Василей Кисель, Микито Кузенко, Василей Живтило, Осип Закрыч, Осип Ротатый …При капитане князе Уракове (упоминается в книге А. С.Пушкина «История Пугачевского бунта» и комментариях к ней) к ним присоединились тринадцать казаков из разных крепостей – все запорожцы – Плосконос, Нейка, Мякота, Шейка,Ткаченко, Свита, Прыткой… «В 1773-1774 гг. в бывшем в Оренбургской губернии замешательстве в походах и сражениях были»:
Иван Пащенко, Николай Сничар, Осип Андреев, Степан Щербина, Никита Кузенко, Федор Таранов, Афанасей Белой, Иван Репин, Денис Носов, Павел Бойко, Роман Маловец, Данило Волошко и Григорий Кротов были «поражены в грудь и правую руку копьем», а Корней Кравец ранен в левую руку пулей» (РГВИА). В составе одной из полевых команд участвовали в походах казаки Андрей Тимофеевич Кубрин, Иван Афанасьевич Седельников, Яков Григорьевич Грязнов.

Комендант Пресногорьковской крепости Ерофей Францевич Дегарига был обеспокоен тем, что самая крайняя крепость на Сибирских линиях может подвергнуться нападению бунтовщиков. В укреплении же «состоит большое количество запорожских казаков и башкирцев, на коих совершенно нельзя полагаться». Судя по спискам командиры крепостей предпочли избавиться от неблагонадежных запорожцев, отправив их подальше на запад. Но и отправить всех казаков из крепостей было небезопасно. Комендант Звериноголовской крепости, после ухода сформированной для борьбы с мятежниками команды, с тревогой писал: « В крепости осталось столь малое число военных чинов, что линия совсем уже открыта». Более тысячи башкир оставили на линии, не взяв ни одного в экспедиционный корпус – по сообщениям комендантов осажденных крепостей башкиры «передавались самозванцу». «Башкирцами немало народу побито, — писал Деколонг из Верхнеяицкой крепости, — явным образом на крепость нападают, редуты разоряют и огнем истребляют… по сим обстоятельствам на сибирских линиях башкирцы остаются сомнительны».

В крепости доставляли боезапасы — в рапорте капитана Лебедкина генерал-майору А.Д.Скалону от 3 марта 1774 года, говорится о доставке в Пресногорьковскую «пороху мушкетнаго пять пуд, в редут Пещаный 4 пуда 24 фунта».
На казака выдавалось от восьми до тридцати «выстрелов». С боезапасом было туго до такой степени, что командир Степного корпуса вынужден был собирать порох и свинец со всех сибирских уездов.

По решению правительства в укреплениях, предупреждая нападения, круглосуточно дежурили часовые, а в степи пикеты. Казакам для хозяйственных работ и переездов разрешалось покидать крепость только с конвоем, скот находился в степи под прикрытием больших отрядов. Севернее линии, в Зауралье восстали крестьяне Утяцкой слободы, был взят Курган, осажден Далматов монастырь. Губернатор Чичерин считал необходимым вооружить все население линии, но ружей катастрофически не хватало, и не было полной уверенности, что оружие в скором времени не окажется в руках восставших.

К середине февраля 1774 года в Зауралье выдвинулись 2775 солдат пяти легких полевых команд, 244 солдата и офицера гарнизонных батальонов и 249 казаков из крепостей. Ими командовали секунд – майоры Зейферт и Заев (10-я команда и Тобольская рота), а также премьер – майоры де Кастио-Лицерда, Жолобов, Эртман, Сверчков.

Силами в три с половиной тысячи человек со 136-ю пушками командовал генерал – порутчик Иван Александрович Деколонг. Историки часто обвиняют его в нерешительности и слабости, не принимая во внимание сложнейшего положения, в котором оказался генерал. Деколонг в свои пятьдесят восемь лет обладал огромным военным опытом. Во время Семилетней войны он участвовал в сражениях под Гросс-Егерсдорфом, Цорндорфом и брал Берлин в 1760 году. Главным делом его жизни было строительство укреплений, а не командование большими для тех времен массами кавалерии и пехоты. В целом, он честно как умел, выполнял свои обязанности командира Степного корпуса.

Например, хитростью, ему удалось снять осаду Далматова монастыря. На рассвете 11 февраля 1774 года к стенам монастыря подошло трехтысячное войско мятежников под командованием есаула Прохора Пестерева.
Ему помогали местные крестьяне, снабжая продовольствием. Атаки на монастырь не давали результата. В конце февраля уже пять тысяч человек расположились вокруг монастырских стен, которым противостояли четыреста человек. Деколонг распространил слухи о том, что он с тремя тысячами человек движется к монастырю. Прознав об этом, восставшие отступили от монастыря, а генерал, сделав вылазку из Шадринска, небольшими разбил мятежников возле Уксянской слободы.

Переломным моментом в противостоянии стала вторая половина мая 1774 года В военно-походном журнале Иван Иванович Михельсон пишет об этих днях: «пленные башкирцы объявили, что злодей Пугачёв крепости Петропавловскую и Степную выжег, погубя большую часть людей и комендантов. Прибавя, что злодей пошел к Троицкой крепости с намерением, взяв оную, идти в Челябу, и что Деколонг идёт в сорока верстах за злодеем».
Михельсон пошел к Челябинской крепости, окружённой башкирами, для снятия осады и 20 мая получил известие, что Пугачев взял Троицкую крепость штурмом. В сражении погиб комендант бригадир Антон Адамович фон Фейервар.

«Злодей Троицкую крепость взял, немалое число людей умертвил и коменданта умертвил, а прочих вывез в свой лагерь, расстоянием в полуверсте от крепости, которую все разграбил, и что генерал-порутчик Деколонг 21 мая на рассвете своим корпусом злодейскую толпу атаковал, разбил и взял у злодеев пушки, и некоторые из них в киргискую сторону, а другие к Нижне-Увельску побежал, а Пугачев ушел с человек 300, а куда, неизвестно».
Михельсон кинулся к Нижне-Увельску, чтобы не дать возможность Пугачеву соединиться с башкирами. С удивлением он обнаружил севернее Троицкой огромный отряд в две с половиной тысячи человек и принял его за корпус Деколонга. За сутки к разгромленному Пугачеву прибыли тысячи новых крестьян. Возможно, это были остатки его десятитысячного отряда, распыленного ранее корпусом Деколонга. Потеря 28-ми пушек и обоза для Пугачева стало катастрофой. Стало ясно, что он не пойдет на восток по Уйской линии для соединения с отрядами хана Абылая — без артиллерии штурмовать крепости было невозможно, к тому же он лишился социальной опоры. Яицкие и оренбургские казаки не пошли за ним на Урал. Теперь приходилось руководить стихийной, неорганизованной, плохо вооруженной и слабо подготовленной в военном отношении крестьянской массой. Возможно, именно с этого майского разгрома к мятежу применим термин историка М.Покровского «крестьянская война».

Волнения в Среднем жузе

В Среднем Жузе восстание поддержали казахи, имеющие кочевья в районе рек Тобол, Обаган, Ишим, Уй, Алабуга из родов найман, кыпшак, аргын, увак – гирей, карауыл, кенжыгалы. Район их действий на севере ограничивался Горькой и Уйской линиями с крепостями Троицкой, Усть-Уйской, Звериноголовской, Пресногорьковской, Кабаньей, Пресновской. Обустраивая линии в целях упрочения южных границ, правительство продолжало курс на усиление своих позиций в степи, всячески стараясь оттеснить казахские кочевья от линии к югу. По отношению к коренному населению проводился «жесткий курс». Ещё в петровские времена правительство положило начало того «наступления вглубь казахских степей, которое в дальнейшем выросло в колонию Российской империи, получило сырьевую базу для русской промышленности, связало транзитными путями русские рынки с восточными» (Н. Г. Апполова).

Вопрос о земле стоял очень остро. Рядовые казахи не могли использовать пастбища севернее Горькой линии, поскольку десятиверстная полоса отрезала им путь на север. Эта причина была основной, обусловившей участие казахов в крестьянской войне 1773-1775 годов под предводительством Е.Пугачёва.
Переводчик М.Арапов доносил: «кайсаки весьма беспокоятся, немалые во всей своей орде сборища имеют, производят пакости при сибирских линиях и впредь продолжать намерены. Они, как и сам Абылай – солтан весьма в худых мыслях находятся» (Н.Е.Бекмаханова). Уже весной 1773 года начался самовольный перегон скота у Пресновской крепости, в этот же период совершены нападения на редуты Пещаный, форпост Семиярский, Алабужский. Допросные листы называют зачинщиками волнений Балбука Онева и старшину Увакской волости Саркабая. Во главе казахских отрядов стояли представители родовой знати и простые кочевники.

В столкновении у Кабаньей « был первый возмутитель» Наурусов Темирбай. Кутай Кубаев и Алик Санбаков возглавили нападение на Пресногорьковскую. Казахи опасались карательных акций: «все кочующие около линии киргисцы имеют большую опасность, и, думая то, чтоб в их стороне не причинили нападения и разорения». Несмотря на это, под воздействием манифестов крестьянского царя, выступления ширились. В конце 1773 года казахские отряды готовили нападение на крепости Звериноголовскую и Пресногорьковскую, в январе 1774 года вели активные наступательные действия у Кабаньей, Крутоярской, Пресногорьковской крепостей. У редута Пресноизбного отряд нападающих отступил под воздействием артиллерии. Лидеры движения понимали, то крупным форпостам «ничего зделать неможно», зато обещали, что «маленькие редуты выжгут, заготовленные сена и обывательские хлебы выжгут» и это вызовет голод зимой.
Уже в октябре 1773 года трехтысячный отряд Таир-султана блокировал Пресногорьковскую крепость. В январе следующего года от Кабаньей, Звериноголовской, Пресногорьковской был отогнан в степь скот и разбит редут Алабужский. В феврале отряды атаковали Усть – Уйскую, Кабанью, Крутоярскую. Пугачев обратился с просьбой к хану Абылаю и казахским старшинам собрать несколько тысяч человек и напасть на Звериноголовскую крепость, чтобы они разоряли линейные крепости, «собирались и ехали, простирая путь от сибирской линии до Омской крепости по своей Бухарской стороне» (условное название казахских степей к югу от линии – прим. С.В). По договоренности хан должен был с большим отрядом выступить к Горькой линии. Весной 1774 года Абылай – хан пошёл на линию и сообщил Пугачеву, что « он с сорокью тысячами человеками к Звериноголовской и Пресногорьковской крепостям подошел и тут стап ево расположил с таким намерением, чтоб на них напасть и три крепости уже выжег и людей в полон набрал». Были сожжены деревня Косулино, редут Алабужский, Песчаный, Крутоярский (в 12 верстах западнее Пресногорьковской). Это явствует из письма хана Пугачеву, в котором он сообщает, что берёт в собственность захваченных на линии пленных(ЦГАДА). Редут Песчаный сгорел вместе с сосновым бором (в наше время сохранились остатки обугленных пней на берегу крепостного озера – прим. С.В). Сюда вождь восстания должен был выехать сам («по свидании с сыном Павлом Петровичем под Уфою через 20 дней») для встречи с казахскими отрядами в захваченных ими укреплениях.

Судя по договорённостям с ханом Абылаем и казахскими султанами, учитывая благоприятную для повстанцев обстановку в Зауралье, Пугачёв рассчитывал двинуть свои силы по Уйской линии на восток, к Звериноголовской крепости и далее, по сибирской Горькой на Омскую крепость. Но корпус Деколонга под Троицкой помешал намерениям «царя» оказаться в Сибири.

Среди казахских отрядов, блокировавших крепости до середины июня, распространился слух о том, что «Петр III» скрывается где-то поблизости. Беглый Азовского драгунского полка Лукьян Мезенцев уверял следствие, что Пугачев «ускользнув из Башкирии от всех войск и перебежав линию, находится в киргизской степи против Звериноголовской крепости в 50 верстах вверх по реке Алабуге». Мезенцев, допрошенный с «пристрастием», показал, что служил в гарнизоне крепости Святого Петра и «назад тому два года в киргискую толпу бежал» после четырех попыток, за что « десять раз сквозь строй гонен был». Участвовал в осаде Яицкого городка и Оренбурга. После разгрома под Троицкой по приказу Пугачева степью южнее линии ушел в район Звериноголовской крепости для «приглашения крестьян к их толпе».

Мезенцев был повешен по приказу звериноголовского коменданта Эстко в июне 1774 года как лазутчик бунтовщиков. Слухи о пребывании самозванца в этих местах были столь упорны, что сибирский губернатор Чичерин приказал усилить гарнизоны сибирской линии от Звериноголовской до Пресногорьковской крепостей. Несмотря на уход основных сил Пугачева на Урал, летом 1774 года на линии было отмечено 240 нападений на крепости: « В здешних крепостях каждодневно происходили неприятельские приступы с здешними драки, захват людей и отгон большого количества скота».

В письме бригадира Суморокова полковнику Ступишину от 7 августа 1774 года, говорится, что Таир – султан совместно со старшинами Алчабаем и Таубаем собрались совершить нападение на Пресногорьковскую и Петропавловскую крепости. Бригадир предлагал «по дистанции крепости Звериноголовской и далее, якоже и в прикосновенных к линии внутренних жительствах новой линии» организовать отпор, а командиру 13-ой легкой полевой команды Эрманту выдвинуться из пригорода Куртамыша для обороны линейных крепостей.

Осенью 1774 года подверглись нападениям редуты Болотоколодезный, Пещаный, Крутоярский, Камышловский. Готовясь к штурму, казахи пытались разузнать « русские люди имеют ли при себе ружья и обувши ли спят». Для преследования нападавших на редут Пещаный были высланы из крепости Пресногорьковской четыре команды драгун и казаков при трех орудиях, ими командовали подпоручик Мекишенков, поручики Александр и Иван фон Трейблюд и Бабановский. Отряд у верховьев речки Алабуги разгромил нападавших и захватил много орудий и пленных.

19 октября 1774 года триста повстанцев напали на редут Сенжарский, отбили табун лошадей и захватили в плен несколько человек. Двенадцать казаков были убиты. Поручик Начаткин преследовал нападавших с отрядом из 70 казаков при одном орудии.

О невозможности справиться с отрядами местными силами докладывал в октябре 1774 года генерал Деколонг графу Панину «все линейные коменданты требуют, чтобы в крепости и редуты для продолжения предосторожности.. были конные войска».. Вновь были призваны служить 626 отставных казаков. Нападения имели место и в 1775 году, после казни Пугачева на Болотной площади в Москве.
Лишь к 1776 году нападения казахов на крепости прекратились, но волнения продолжались. В Младшем жузе набирало силу, ширилось движение Невидимки, многие уцелевшие повстанцы Дусалы ушли к Срыму Датулы…

В Среднем жузе с 1776 года проходили многие месяцы без единого случая нападения. Состояние мирных, спокойных взаимоотношений на границе становилось обычным для жителей. Происходило усиление торгово-экономических отношений со Степью.

Сергей Виниченко, историк