В каком бы темпе и стиле ни играл Анатолий Абрамов – неизменным остаётся профессионализм, а вместе с ним и свой, особый почерк. Флеш-интервью с участием одного из лучших отечественных барабанщиков увидело свет в печати несколько лет назад – и теперь предлагается в интернет-версии музыкальной рубрики Петропавловск.news.
-Анатолий Сергеевич, при упоминании западной рок-музыки я в первую очередь вспоминаю двух барабанщиков: Джона Бонэма и Кози Пауэлла…
-Имена, конечно же, великие. Но в западной рок-музыке просто огромное количество великолепных ударников, не только Бонэм и Пауэлл. И при этом у всех без исключения есть свои особенности игры на барабанах.
— Ходит легенда, что однажды Вас на целый день заперли в одной из комнат ДК, где Вы «снимали» партию ударных из «диппёпловской» композиции “Fireball”. Так ли это было?
-Ну, данная история всё же не является тем самым случаем, когда человек после целого дня репетиции определённой композиции “Deep Purple” стал барабанщиком. Это уже действительно легенда. Музыкантами ведь, как известно, становятся не сразу, не в один день. Это долгий путь, как и в любой специальности.
-Кстати, о “Deep Purple”. Когда-то их хит “Burn” был настоящей «бомбой» на концертах «Аракса». Предложение сыграть эту вещь поступило от Тимура Мардалейшвили, который является большим поклонником Блэкмора?
-Не только от него. Группа “Deep Purple” любима всеми участниками «Аракса», — поэтому, кроме “Burn”, мы играли на концертах многие другие композиции.
-«Аракс» не участвовал в фестивале «Тбилиси-80» из-за чрезмерной занятости?
-Нет, причина была иная — нас туда просто не пригласили…
-Знаменитое соло в «Мести Хоакина» — был ли у Алексея Рыбникова изначально хоть какой-то намёк на него?
-В пластиночном варианте соло в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты» родилось спонтанно, но по просьбе Алексея Рыбникова. Это не было выписано на нотках. Такая вот чистая импровизация…
-Будучи участником первой театральной постановки «Звезды и смерти», как Вы восприняли вышедший несколько позже фильм Владимира Грамматикова?
-Кино и театр разительно отличаются друг от друга в силу специфики и возможностей. Поэтому могу сказать только то, что театральная постановка и фильм Грамматикова – разные вещи.
-После запрета «Аракса» какое-то время Вы работали у Стаса Намина. Были какие-нибудь записи в составе «Цветов»?
-В составе «Цветов» Стаса Намина я больше играл на концертах. Хотя были, были и записи… причём, надо сказать, очень необычные. Например, с Мишелем Леграном.
-В качестве гостя программы «По волне моей памяти» Вы посетовали на то, что нынешняя молодёжь гребёт не туда в том, что касается музыки. Появился повод для оптимизма несколько лет спустя?
-Очевидно, это было сказано в контексте разговора о музыкальных направлениях. Но говорил я тогда не о всей молодёжи, а лишь, скажем так, о некоторых её представителях…
