Ставки на спорт 
Вот придумала, скажет искушённый любитель поэзии. Рафинированный столичный интеллигент Александр Блок и «дикия киргиз-кайсацкие степи»! Да сроду он здесь не бывал! Это правда. Не бывал.
Но с чего это вдруг в одном из своих последних и самых загадочных стихотворений поэт написал: «Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, С раскосыми и жадными очами!»? И еще: «Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы!» Нет ли здесь, в этом антивоенном, антигерманском произведении 1918 года, чего-то личного?
Во всех биографиях поэта подчеркивается, что Александр Блок родился и вырос в семье профессора и ректора Санкт-Петербургского университета Андрея Николаевича Бекетова. «Отец русских ботаников», автор прекрасно написанных научно-популярных книг, ученый и общественный деятель, инициатор создания Высших женских курсов, дед поэта действительно сыграл огромную роль в становлении своего внука как человека и поэта.
Первым биографом Александра Блока была одна из дочерей знаменитого ученого, тетка поэта Мария Андреевна Бекетова. Она-то впервые и поведала о знаменитом, но уже тогда почти забытом прадеде Блока Григории Силыче Карелине (1801-1872). А ведь он был одним из первых исследователей природы Казахстана, оставившем и о наших североказахстанских краях интереснейшие сведения.
Так как другие биографы поэта только повторяют рассказанное Марией Андреевной, просто процитируем ее мемуары «Воспоминания об Александре Блоке».
«Дед мой по матери был человек замечательный. Еще молодым артиллерийским поручиком он приобрел солидные знания по всем отраслям естественных наук. Его военная карьера не удалась из-за смелой шутки по адресу Аракчеева».
Шутка заключалась в том, что молоденький офицер, чтобы повеселить друзей, нарисовал чертика и подписал «БеС лести предан», намекнув на созвучный девиз на гербе Аракчеева «БеЗ лести предан». Доносительство всегда процветало как среди штатских, так и среди военных. На другой день поручика прямо в легком мундирчике кинули в сани и повезли неизвестно куда. Так он попал в Оренбург.
Оказавшись на краю света, как пушкинский Гринев из «Капитанской дочки, 17-летний офицер не впал в уныние. М.А. Бекетова пишет: «Уже вскоре его добродушие, образованность обратили на него внимание товарищей, командиров и губернатора. Он служил при Перовском и Сухлетене, и оба относились к нему с доверием, поручали важные дела, хотя иногда и мало привлекательные даже для такого молодого офицера – 17-20 лет! Он совершил несколько путешествий по Казахстану и Центральной Азии». С какой целью мотался ее дед по нашим краям, Мария Андреевна не знала. Это была военная тайна. В прямом смысле. Научные изыскания российских офицеров тогда обычно сочетались с разведкой. Они, часто рискуя жизнью, мотались по неизведанным местам, изучали их, наносили на карты.
Жизнь шла нормально для служащего в отдаленном гарнизоне. «В Оренбурге он женился на местной уроженке, красавице и умнице Сашеньке Семеновой (дочери отставного офицера одного из гвардейских полков)… Все четыре его дочери родились в Оренбурге. Младшая из них, Елизавета Григорьевна, — будущая бабушка Александра Александровича Блока. Это она присутствовала при его рождении, а потом научила читать в пять лет… Мать девочек, женщина властная и суровая, не баловала их лаской, но зато выработала в них сильные характеры и самостоятельность. Отец сам занимался образованием дочерей и собрал для них прекрасную библиотеку на всех европейских языках». Взрослыми, мать и тетки А.Блока стали известными переводчицами произведений европейских классиков.
В семье плохо представляли, чем занимается Григорий Силыч. Дочери знали, что с 1822 года он принимал участие в экспедиции в степь для топографических съёмок, а в 1824 и 1825 годах ездил на сибирские казённые заводы для руководства отливкою снарядов. Но Г.С. Карелин со временем стал одним самых авторитетных в 19 веке исследователей тогда малоизвестного и опасного региона – «диких киргиз-кайсацких степей», рек, гор, их флоры и фауны, почти не известных в Европе. Историки науки ставят Карелина рядом со знаменитым немецкими профессорами А. Гумбольдтом и профессором Казанского университета Эресманном, тоже изучавшими наши края. Сопровождая этих известных ученых в экспедициях до самого Петропавловска и Тобольска, молодой офицер увлекся географией, зоологией, ботаникой, минералогией. Причем, Карелин в отличие от своих наставников, по нынешним понятиям, был самоучкой – «академиев не кончал». В артиллерийском кадетском корпусе учили не ботанике, зоологии и минералогии, а военным наукам. Среди них — картографии, поэтому именно Карелину поручают составить карту пути от Симбирска до Оренбурга «для наставления наследника престола», то есть для обучения будущего императора географии страны. По приказу губернатора, Карелин отправляется в Башкирию искать месторождения горного хрусталя, дымчатого топаза и яшмы. И ведь находит! Затем по заявке из Петербурга составляет статистические сведения о крае для какого-то высокого лица. Такие разовые задания Григорий Силыч выполнял, но удовольствие от командировок для него было одно — возможность использовать поездки для сбора различных коллекций флоры и фауны и делать описания незнакомых мест.
С 1822 года Карелина не раз посылают в экспедиции в степь для топографических съёмок, а 1824 и 1825 годах он ездил «на сибирские казённые заводы для руководства отливкою снарядов». Тогда в казацкой столице готовилось новое предприятие — подготовка к военным действиям против Хивы. Для этого была организована глубокая разведка берегов Каспийского моря, в которой принял участие и Г.С. Карелин.
В 1827—1829 годах Карелин обследовал и описал огромную территорию между Волгой и Уралом и составил карту расположения бывшей Букеевской орды. Эта его работа была высоко оценена. За нее Григорий Силыч получил бриллиантовый перстень. А на премию купил ту самую библиотеку для дочерей, о которой писала тетка Блока. Девочки подрастали, их воспитанием и обучением занималась строгая мать, книги им были совершенно необходимы. Это домашнее воспитание было таким качественным, что, став взрослыми, сестры Карелины брали к себе домой девиц из богатых семей и обучали тому, что хорошо знали сами. Будущая бабушка Блока блистала в географии, биологии и литературе, а потом стала женой крупнейшего ботаника А.Н. Бекетова.
Мечтам Карелина о самостоятельном выборе маршрутов путешествий не суждено было осуществиться. Ему даже семью содержать было трудно. Где уж финансировать дальние и опасные экспедиции! И он возвращается на государственную службу. С марта 1831 года Карелин числится по Министерству иностранных дел, которое финансировало экспедиции ученых в азиатскую часть страны. Он сразу был назначен советником хана Букеевской орды, был обязан управлять ее делами и обучать хана наукам. По некоторым сведениям, по личной просьбе хана он согласился быть его резидентом (с содержанием 4 000 руб. ассигнациями в год). Хан всегда с гордостью говорил, что обучался грамоте, математике и естественным наукам у достойного молодого учителя — капитана Григория Карелина.
Но быть советником и учителем букеевского хана – не очень спокойное занятие. К тому же, оставаясь формально на службе Джангера, Г. С. Карелин был вынужден выполнять разнообразнейшие поручения губернаторов. Подчинялся он по службе в министерстве и губернатору Западной Сибири Горчакову, с которым у ученого не сложились отношения. Из Омска он получал задания по обследованию наших краев – с севера до Семиречья. Но особенно интересными, хотя и очень сложными, иногда трагическими были экспедиции Карелина 1832-1834 гг. к берегам Каспия. Перовский дал ему поручение отыскать места для постройки укреплений от набегов кочевников на берегах моря. Карелин быстро и качественно выполнил задание, а попутно собрал великолепную зоологическую и ботаническую коллекции, описал полуостров Мангышлак (он и дал ему это название) и прилегающие территории, а затем изучил и описал загадочный залив Карабогазгол.
Через год губернатор доверил Г.С. Карелину строительство Ново- Александровского форта (ныне форт Шевченко). Тут Карелин был начальником группы исследователей из 174 человек и флотилии из четырех небольших судов, на которых команда избороздила прибрежный Каспий и нанесла побережье на карты.
В составе экспедиции Карелина был тогда совсем молодой офицер И. Бларамберг, будущий известный исследователь Средней Азии. В своих ярких воспоминаниях он, тогда уже военный инженер генерал-лейтенант И.Ф. Бларамберг, рассказал, как в юности они с Карелиным покоряли Каспий. Море у него живое, бурное и опасное: «Ветер усиливался. Волны поднимались так высоко, что постоянно заливали лодку, соль оседала на одежде, лицах и руках, ибо вода в заливе была соленой…Вздымавшиеся от ветра волны бросали нас в прибой, который опрокинул бы наш баркас, если бы мои бравые уральские казаки не бросались по шею в воду и, поддерживая его с двух сторон, не оттащили к берегу. Измученные до смерти, промокшие до нитки, с лицами, руками и одеждой, покрытыми крупинками соли, мы провели холодную сентябрьскую ночь на берегу в мрачном размышлении». А сам Карелин писал жене: «Из Балханского залива следовали мы в Карабугазский и были первыми из русских, ступивших на негостеприимные страшные его берега. Здесь мы едва не погибли. Один Бог нас спас». А в официальном отчете о результатах путешествия он сообщал: «В Каспийском море нет прибрежий столь решительно и во всех отношениях негодных, как берега Кара-Богаз-Гола». Эти слова Карелина писатель Константин Паустовский взял эпиграфом к своей повести «Кара-Бугаз».
В другой раз под лед Каспия провалился верблюд, нагруженный тюками и пушкой. Карелин сам нырял в прорубь, спасая имущество экспедиции, чуть не погиб, но, успокаивая спутников, еще и шутил, называя себя, покрытого ледяной коркой, орешком в сахаре! Да еще семь верст проскакал верхом до селения. Тогда здоровье у него было богатырское, но аукнулись ему такие происшествия с возрастом.
Однако экспедиция на берега Каспия закончилась блистательно: строительного материала «для крепостцы» на каменистом берегу было более чем достаточно и камень, и глина, известь. «Усердные казаки натаскали плитняку, и в полдня редут вырос, как будто вытянулся из земли за уши», — записал Карелин. Укрепление было заложено на высоком берегу Устюрта и могло вместить до сотни дворов, церковь с небольшим участком и бастион. Крепость позволяла сократить время перехода торговых караванов в Хиву на 12 дней. «Кочевые жители изъявляли радость от постройки русскими нового города, обещавшего им покровительство от хищников и средства мены и торговли в таком близком расстоянии», — сообщал Карелин в письме. В августе Ново-Александровское укрепление посетил Оренбургский генерал-губернатор В.А.Перовский и «был весьма доволен увиденным». Так начиналось освоение Мангышлака, нынешнего лидера нефтяной промышленности Казахстана.
В свободные от возведения городка часы Карелин в сопровождении 3-4- казаков отправлялся от побережья в сторону пустынь. Там он ухитрился собрать богатые коллекции и сделать топографические съёмки до тех пор неизвестной местности. Примечательно, что Карелин на одном из островов близ Мангышлака обнаружил нефть, которая «изливалась из всех отверстий в земле». Но тогда еще не было автомобилей, и это открытие никого не заинтересовало.
В 1836 году Карелин вновь отправился к южным берегам Каспия. Он был назначен начальником «учёно-торговой экспедиции, имевшей секретные политические поручения». Политический вопрос состоял в том, чтобы установить добрососедские отношения с туркменами. Во время этой экспедиции Карелину удалось так близко сойтись с воинственными туркменами-иомудами, что они попросили принять их в русское подданство. На его докладную не обратили внимания, а через 40 лет их пришлось покорять оружием.
За успешное выполнение этих заданий губернатора Карелин получил, кроме ордена и чина, единовременную награду в 6 000 рублей и пожизненную пенсию в 800 рублей. Эта награда позволила Григорию Силычу «решить жилищный вопрос», как говорят ныне. Жена Карелина плохо переносила местный климат, часто болела. Отец семейства купил в Подмосковье небольшое поместье Трубицино, которое на долгие десятилетия стало родовым гнездом Карелиных, а позже Бекетовых. Сюда была перевезена библиотека, дневники и описания путешествий Григория Силыча. Дочери бережно сохранили их и потом передали внукам. Блок тоже бывал в Трубицино, восхищался прадедом, его делами и особым легким слогом его писем и дневников. Не из них ли появились скифы в его творчестве?
15 марта 1840 года началась экспедиция Григория Силыча в Сибирь. Из Оренбурга Карелин и его воспитанник Кирилов выехали в страшную распутицу на тяжелых повозках, запряженных по восемь лошадей цугом. «Распутица была так велика, что на переезды через ничтожные мостики приходилось употреблять невероятные усилия; … выгребали из-под увязших лошадей и повозки снег руками и ногами». Только к середине апреля путники смогли добраться до Петропавловска, а в Семипалатинске оказались лишь 3 мая. Они торопились. Два общества испытателей природы — Петербургское (в основном, немецкие биологи) и Московское (русские) — постоянно соперничали и мешали друг другу. Карелин за личной славой не гнался, но своим обществом дорожил.
Шесть лет, с 1839 по 1845 год, Карелин жил в Семипалатинске. Вместе со своим воспитанником и учеником И. П. Кириловым он исследовал огромную территорию от Алтая до Семиречья, описал Балхаш, оставил замечательные описания Алатау — «азиятских Альп», нравов и обычаев местных жителей. «Результатом этих путешествий было собрание богатых коллекций и снабжение ими музеев и учёных как русских, так и иностранных», написал исследователь его жизни биолог Богданов. По его данным, ученые описали тогда более 80 тысяч растений гор и около 500 животных. И это не считая птиц, жуков и прочей «мелочи».
Страстный собиратель «произведений природы», Г.С.Карелин привлекал к этому занятию многих знакомых и друзей. В письме из Семипалатинска Обществу испытателей природы (1840 г.) он писал: «Семипалатинский купец С.И.Самсонов, производящий обширную торговлю с Китаем. Кокандом и Ташкентом, посылает обществу любопытный аэролит (т.е. метеорит)… Самсонов обещал обогащать коллекции общества и дал указание многим из своих приказчиков собирать разные предметы, снабдив их бумагой, спиртом, булавками, ящиками и взятой от меня инструкцией. Сверх того, несколько особ в Бухтарме, Усть-Каменогорске, Петропавловске и во всех внешних киргизских округах вызвались споспешествовать моим изысканиям».
До сих пор является загадкой, почему на ученого ополчился тогдашний губернатор Западной Сибири князь Горчаков. Вероятнее всего, князь гневался на ученого за его доклады в высшие инстанции о беспорядках, творимых сибирскими чиновниками, которым «дела нет до бед и горестей несчастных киргизов». К конце концов, как когда-то Аркачеев отправил юношу- прапорщика, в одном мундире и шляпе, прямо из служебного кабинета в Оренбург, так и Горчаков в 1845 году велел немедленно увезти из Семипалатинска под конвоем полицейского уже немолодого заслуженного чиновника министерства финансов якобы по приказу Перовского. И увезли. Опять под конвоем.
Оскорбленный до глубины души, Г.С.Карелин опять вышел в отставку и поселился в Трубицыно. Но недолго выдержал неуемный странник спокойную жизнь в подмосковной тиши. Он написал В.А.Перовскому, оренбургскому генерал-губернатору: «Шесть лет высидел я в Москве или в ее окрестностях и чувствую неотразимое желание еще постранствовать; я предложил совершить нынешним летом небольшую поездку в Уральские степи до Каспийского моря…»
Так в 1849 году Карелин вернулся в Оренбургский край и стал жить в Гурьеве, как оказалось, до конца жизни. Он увлеченно занимался изучением природы ставшего ему родным края, миграцией птиц. Для него не было большего счастья, как выбраться весной или осенью в устье Урала и наблюдать роскошную флору и фауну любимых мест. Он продолжал свои исследования, вел дневники, описывал природу.
Так в трудах и путешествиях прошло 20 лет. Сказались, видимо, трудности прежних странствий, все эти ночевки в палатках на льдах Алатау и в жаре Устюрта, превращения в «орешек в сахаре» после ныряний в проруби. У Григория Силыча отказали ноги. Он почти не мог ходить, стал проводить время в основном в своем гурьевском доме, обрабатывая записи прошлых лет. Но однажды, летом 1872 года, случилась страшная беда. Половина деревянного дома, где жил Карелин, ночью ни с того ни с сего запылала. Григорий Силыч в то время уже был полупарализован. Его спасли – соседи вынесли его из горящего дома на руках. Но его рукописи — несколько томов уже готовых к изданию описаний путешествий, необработанные записи, письма, дневники – все погибло в огне. Пережить случившееся ученый не мог и умер через несколько месяцев. Похоронен он был там же – в Гурьев-городке.
Лишь уцелевшие у друзей и родных бумаги Г. С.Карелина были напечатаны в 1868 г. под заглавием «Путешествия Григория Силыча Карелина по Каспийскому морю» (под ред. профессора М. Н. Богданова). В книге, на 447 страницах, много наблюдений, чрезвычайно ценных и важных для науки. Особенно драгоценны сейчас, когда стали так злободневны вопросы экологии Центральной Азии, карты Узбоя — древнего русла Амударьи — и побережья Каспия. По ним можно судить о колебаниях уровня воды и изменениях берега моря. В «Записках» и дневниках – многое о жизни народов того времени, дружелюбии, гостеприимстве, любознательности, уважении к старшим предков казахов.
Память об ученом и его пристрастиях коллеги сохранили по-своему. В честь Карелина названы род растений и 29 видов. Знаменитый ботаник Лессинг назвал в его честь род растений — Карелиния (Karelinia LESS.) из семейства Астровых. В честь Карелина названа Медведица Карелина — крупная бабочка из семейства медведицы. Наверное, где-то и теперь растут прелестные Карелинии и порхают над ними крупные бабочки.
Не ошибался Блок, когда писал в поэме «Возмездие» о своей семье Карелиных- Бекетовых: «И дух естественных наук здесь был религии подобен».
Нас, казахстанцев, должна заинтересовать еще одна тайна жизни вечного странника, которую знали лишь его жена и один из друзей: 20 лет в Гурьеве Григорий Силыч жил не один. У него там была другая семья – жена и еще одна, пятая, дочь. Лишь некоторые историки науки уминают об этих женщинах, ничего не сообщая об их судьбе после гибели Григория Силыча. Встречалась информация, что последней верной подругой путешественника была казашка. И больше ничего! Кто знает, может быть, в каком-нибудь казахстанском городке или в приуральской станице и ныне живут потомки Карелина, по сути дела, родственники Александра Блока. Пока самые дотошные краеведы не раскрыли этой тайны.
