Высоцкий предлагал «Песнярам» записать пластинку

Ещё одна легенда «Песняров» в гостях у нашей музыкальной рубрики! И пусть моё вступление не покажется слишком пафосным, так как представить подобным образом Владислава Мисевича, значит, отдать ему должное. Ветеран «Песняров», руководитель группы «Белорусские песняры» — в сегодняшнем интернет-интервью Петропавловск.news – ИА REX-Казахстан.

— Владислав Людвигович, хотел бы начать с вопроса о весьма изобретательной аранжировке «Хлопец пашню пашет». Думаю, поклонники «Песняров» поймут, что я имею в виду. Ваша партия флейты там возникла под влиянием «Джетро Талл»?

— Это был просто способ с горловым пением, не только Иэн Андерсон им пользовался. Доступный способ и удобная позиция, опробовал – понравилось. Что-то усложняли, меняли, приходили музыканты, дополняли. В результате получилась неплохая аранжировка, да.

— Недавно общались с Борисом Бернштейном по поводу пластинки «Зачарованная моя». Его мнение таково: «Была бы моя воля, я бы её вообще не выпускал!» Неужели, с Вашей точки зрения, это было так плохо?

— Во многом я с ним не согласен, человек с особым характером, хотя музыкант хороший, конечно. Но здесь абсолютно солидарен. Это была трансляция концерта без нашего согласия, мы совершенно не подозревали, что они потом выпустят. Я не помню цель этой записи, да и спорить тогда с ними было бесполезно. Мы бы порядок, программу по-другому выстроили, продумали, чтобы технически это было лучше. В общем, это не лучшее, что у нас есть из дисков.

— Хотя по тем временам выпустить «концертник» — редкая возможность, которой у других ансамблей не было…

— Да, и всё же это было на «троечку», но не больше. Когда мы уже с «Белорусскими песнярами» записали концерт…Вы, наверно, знаете?

— Конечно, знаю, слушал.

— Вот там качество гораздо выше. Хотя тоже всё это на нервах было, но, во всяком случае, знали, что это пойдёт на пластинку, по крайней мере, вариант был такой. Я слушаю и понимаю, что это уже качественная запись. Ну, и выстроено, потому что в наших руках всё было – монтаж и прочее, так как сами выпускали. А в случае с «Зачарованной моей» всё было вслепую – что захотят, то и делают. То есть у нас была возможность сделать гораздо лучше. Так что я согласен с Бернштейном, лучше бы этой пластинки не было. Но, с другой стороны, на фоне того, что этим у нас тогда никто не занимался, только на Западе, то как бы и ладно, проскочило. Могло быть и хуже. Слава Богу, практика живого концерта помогла нам тогда выйти из этой ситуации.

— Как мне кажется, по звучанию и стилистике «Белорусские песняры» во многом близки «Песнярам» начала 80-х…

— Хотя у нас вокал достаточно стабильный по составу, работаем много десятков лет, на мой взгляд, всё-таки сказывается отсутствие голосов Мулявина и Кашепарова. Лирику у нас могут изобразить и Аверин, и Дайнеко, и Пеня – не совсем лирический, но яркий тенор. А вот эти два голоса – ключевые для аккорда, и у нас драматизма не хватает, мы не используем этот момент. Может быть, драматические интонации, пусть и не такой силы, есть у Аверина. И поэтому, наверно, у нас более виртуозное пение вышло на первый план, это придаёт некую современность. Но изменения в какую-то сторону есть, я это почувствовал, когда начал петь в таком варианте – Олег Аверин, Алик Катиков. Есть определённое своеобразие, но есть и схожие моменты, потому что всё-таки три человека работали в том большом хорошем составе. Что мне нравится и комфортно в этом составе – нет тембров, которые иногда «вылетали» бы из ансамбля. Так что есть, на мой взгляд, некие отличия в сторону преимущества, но были бы Муля с Кашепаровым – возможностей вокала было бы больше…

— Да уж, нота, которую брал Кашепаров в композиции «Памяти Виктора Хары»…

— Да, но, к сожалению, все эти фальцеты и прочая «химия»… я на себе это испытал. У него пропали, у меня потери были. А диапазоны были большие.

— А Олег Аверин, если не ошибаюсь, пришёл к вам из брестской группы «Золотая середина»? Говорят, хорошая была группа…

— Да, хорошая. Мы им даже когда-то аппаратуру продали, не сами, через посредников. Такая творческая связь на основе спекуляции (смеётся).

— По поводу голосов – однажды на записях «Песняров» могла появиться весьма неожиданная вокальная партия. Владимир Высоцкий ведь предлагал вам записать совместную пластинку?

— Это абсолютная правда. Содействовал этому, был посредником в этой ситуации покойный Вениамин Баснер, композитор, написавший «Берёзовый сок». Дело в том, что Володе Высоцкому нужно было записать пластинку, но его не допускали к записи. Нам тоже многое тормозили – «Крик птицы», «Песню о доле» нельзя, то и это нельзя, но у нас всё равно был достаточно уверенный доступ на «Мелодию», мы регулярно записывались. И он, так сказать, предложил свои услуги, водил нас с Борткевичем на спектакль. Потом он заболел, Володя ходил к нему в больницу, долго тянулось это всё. Честно говоря, Мулявин не знал, как это преподнести – совершенно разные стили. И, наверно, он был прав, да и понимал это, наверно, и другой Володя…Но ему просто нужно было иметь пластинку. Потом он всё-таки записал её в Париже, так что вопрос рассосался. Но долго, долго это продолжалось. Высоцкий говорил при встрече: «Передайте Мулявину, что я не забыл, пусть думает – или да, или нет». А Муля действительно был в недоумении: что придумать…Да и потом ещё пришлось бы бороться за это. Потом у него какие-то ноты остались, но он развёлся в это время первый раз, и они потерялись у первой жены. Сокрушался он сильно по этому поводу. Любопытно было покопаться, может, можно было что-то самостоятельно сделать…

— А это правда, что на записи поэмы-легенды «Гусляр» у духовой секции возникли какие-то проблемы, и Мулявину чуть ли не пришлось обращаться к Гараняну?

— Нет. А вот есть у нас в одном из альбомов песня «Савка да Гришка», там мы попросили сыграть трубача от Гараняна, у нас тогда трубача не было. Прекрасный музыкант, здесь, в Минске когда-то работал. Единственный раз, когда мы обращались к другим. Он там буквально несколько нот сыграл, необходимо было просто. А так у нас Женя Поздышев был и ещё один парень, к сожалению, оба уже покойные. Профессиональные музыканты!

— В 1976 году на гастролях в США у Вас появилась возможность сравнить свой профессиональный уровень с американцами на сцене и в студии. Чего, например, могли «Песняры», а «Нью Кристи Минстрелз» нет?

— Ну, во-первых, наш коллектив на тот момент был ещё достаточно молодым, а их группе в 1976-м было уже где-то за десяток. Они были популярные, но в этот момент уже «сходили» — десять лет группе, это мировая практика. Сыгранные, известные, репертуар такой, «попсович». Но народ знал их песни, у них было много пластинок. У того продюсера, который их и нас возил, в это время главной фигурой был Барри Уайт. Он нам подарил три-четыре пластинки Уайта, который тогда был на высоте. По поводу того, что они могли…мы-то сначала испугались, а потом видим: ну, пение своеобразное, только на английском языке… И когда мы записывались с ними, то даже инструментал записали лучше, всё это отчётливо происходило, быстренько всё сделали. Вокал – ну, какой есть, такой есть, так сказать. В результате записали пластинку на пару, но ничего там такого сверхъестественного мы не услышали – ни в качестве, ни в вокале, ни в инструментале. Нормальная профессиональная группа. Это понимаешь, когда соприкасаешься со всем этим. Так что ничем они нас не удивили, но сначала мы напугались – американская группа! А ребята они все хорошие, конечно. Отдельных персонажей я помню, например, банджиста – поляка по происхождению, он нам переводил.

— Мне довелось немного пообщаться с одним из них, Керком Джексоном. С большим удовольствием вспоминал и те гастроли, и «Песняров».

— Приятно слышать! Естественно, такие же воспоминания, это же молодость наша. И были очень хорошие ребята, как, собственно, все профессиональные люди: «понты гонять» у них не принято, мы это сразу поняли. Общение было очень приятным.

— Владислав Людвигович, спасибо и Вам огромное за приятное общение. Привет «Белорусским песнярам»!

— И тебе спасибо за приятную беседу, успехов! С удовольствием прилетаем в Казахстан. Всем нашим привет!