В драматическом театре имени Н. Погодина отмечали Международный день театра. Всё было, как описано у классика: «Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла — все кипит; В райке нетерпеливо плещут, и, взвившись, занавес шумит». Пьеса для премьерного праздничного представления была выбрана тоже такая вся праздничная, изящная, светоносная – сочинение румынского писателя и драматурга Михая Себастиана «Безымянная звезда», пишет Петропавловск.news — ИА REX-Казахстан.

Сюжет, хорошо известный постсоветскому зрителю, благодаря одноименному фильму с блистательными Игорем Костолевским и Анастасией Вертинской в главных ролях. Шаловливая местная Мельпомена привнесла в пьесу румынского автора оригинальную трактовку: вместо пронзительной истории любви утонченной красавицы «не от мира сего» и скромного учителя астрономии петропавловцам показали откровенно феминистскую постановку о том, как сильные и уверенные в себе женщины угнетают выродившихся мужчин. Я не шучу. Судите сами.

Гори, сияй, моя звезда!

Для начала – немного предыстории. Пьеса «Безымянная звезда» — произведение, в известной мере, роковое. Достаточно сказать, что эта пьеса спасла знаменитый Большой драматический театра от полного распада. Дело было так. В 1956 году БДТ стремительно терял зрителя, труппа переживала одну творческую неудачу за другой. Историки театра пишут, что с начала пятидесятых на подмостках БДТ не было поставлено ни одного спектакля, который стал бы событием театральной жизни. И когда художественному руководителю Товстоногову попалась пьеса малоизвестного в СССР румынского драматурга, маэстро обостренным чутьем капитана тонущего судна понял: это – спасение! Постановка прогремела на весь театральный Ленинград и в итоге вывела театр из творческого тупика. Зрители приняли новый спектакль восторженно. Товстоногов поставил пьесу как комедию, мадмуазель Куку играл блистательный Евгений Лебедев.

На телевидении судьба «Безымянной звезды» сложилась куда более изощренно. В конце 1960-х годов Михаил Козаков решил снять телеспектакль «Безымянная звезда» с Олегом Далем и Анастасией Вертинской в главных ролях. Был написан сценарий, — в отличие от театрального варианта совсем не комедийный, а с элементами драмы. В это время в Комитете по радио и телевещанию произошли большие перемены. На пост председателя пришёл Лапин, чья суровость цензора вошла в советские анекдоты. В те годы шла война с диссидентством, и слишком многое в сценарии смутило господина председателя, который даже в сцене прибытия поезда увидел издевательский намек на «железный занавес». Сценарий «зарубили» и строго-настрого запретили Козакову и думать о нем.

Но Козаков не сдавался. Было что-то особенное в этом сценарии, какой-то тонкий аромат и зыбкое ожидание чуда, такие вещи цепляют один раз и навсегда. Они продолжал искать способы снять «Безымянную звезду», и вот в 1978 году (спустя восемь лет!) ему все же улыбнулась удача. Козаков познакомился с главным редактором Свердловской киностудии Геннадием Бокаревым и сумел его заинтересовать настолько, что Бокарев пообещал «пробить» фильм. И слово сдержал. «Безымянную звезду» делали на деньги Свердловской киностудии, но на базе «Ленфильма». Сцены на вокзале снимали в Ленинграде на станции Шувалово Октябрьской железной дороги.

Казалось бы, злоключения позади. Но тут снова вмешался фатум. Как будто проклятие советской цензуры нависло над светлой историей любви заезжей красавицы и бедного астронома. Изначально режиссер планировал пригласить Зиновия Гердта на роль учителя музыки Удри, а Олега Даля на роль учителя астрономии Мирою. К сожалению, Гердт серьезно заболел и не смог сниматься. А что касается Даля, то физически-то актер был здоров, но его психологическое состояние на момент начала съемок было, мягко говоря, неважным. Актера мучили не прекращающиеся депрессии, и это сказывалась на работе. Даль предложил сделать из романтического сценария кафканианский ужас, что, конечно же, никоим образом не входило в планы режиссера. После отчаянных поисков на роль героя был утвержден Игорь Костолевский – актер театра Маяковского. Костолевский, как оказалось, был просто создан для этой роли – красивый, обаятельный, самобытный, бесконечно скромный и интеллигентный, он на редкость органично вписался в образ своего персонажа. Ну а Анастасия Вертинская все эти долгие годы мечтала сыграть взбалмошную и нежную красавицу Мону – недосягаемую звезду астронома Мирою.

Фильм не снискал кинематографических наград, зато получил главный приз — горячую зрительскую любовь. Причем, не только в СССР, но и в Румынии, где Игорь Костолевский стал дико популярен. К слову, свою версию «Безымянной звезды» сняли и французские кинематографисты, где роль Моны сыграла Марина Влади. Однако французский фильм не имел в Румынии такого успеха, как детище Михаила Козакова и его команды.

«В этом городе тихом балов не бывает…»

Думается, читателю стало понятно, что пьеса с таким впечатляющим бэкграундом имела равные шансы стать как проклятием, так и благословением для нашего провинциального театра. В театре ходят слухи, что когда Тимур Каримжанов взялся за постановку пьесы (в версии Северо-Казахстанского театра спектакль получил новое название – «Мона»), нашлись желающие отговорить его от этого шага, мотивируя тем, что фильм Михаила Козакова слишком известен и любим в народе, а это значит – зрители неминуемо станут сравнивать. Не факт, что это сравнение будет в пользу будущего спектакля.

Однако Тимур проявил настойчивость. На роль Моны и Мирою он утвердил семейный актерский дуэт – Ирину Пашкину и Романа Лахтина. И сразу стало ясно, что «настроение» спектакля будет кардинально отличным от тональности фильма. Физико-психологические качества петропавловских актеров диктуют совсем иную трактовку сюжета, это очевидно. В отличие от нежной, воздушной и явно не от мира сего Анастасии Вертинской, Ирина Пашкина – характерная актриса, привыкшая играть типажи дам, которым, что называется, пальца в рот не клади. Наивность актрисе и ее героиням не свойственна. Поэтому когда Мона в исполнении Пашкиной рассчитывается с железнодорожниками жетонами из казино и делает при этом большие глаза: «А что, нельзя разве?», — лично я, как Станиславский – не верю. Вертинской верю охотно. И потом, другие краски. У Вертинской – акварель и беличьи кисти, у Пашкиной – масло, наложенное жестким мастихином. Ее героиня – сильная, ловкая и хитрая, продуманная мадам из столицы. Она ведет свою партию, слегка мухлюя и дурача других персонажей.

Учитель Мирою в исполнении Романа Лахтина – это откровенный слабак, книжный червь, человек, боящийся реальной жизни. О многом говорит сцена, когда герой Лахтина видит сны наяву. Сон – тихая безопасная гавань, где ласково мерцают звезды, и куда не врываются опасные рыжие женщины, от которых неизвестно, чего ждать.

Это город слабых мужчин и властных женщин. Одинаково жалки все без исключения представители мужского населения: учитель музыки Удря, подкаблучник господин Испас, увалень Яким, деревенский парень, которому по причине его бесхарактерности всучивают билет совершенно в другом направлении. Делами в городишке заправляют дамы: мадам Куку – классная дама с замашками фельдфебеля, многодетная госпожа Испас, даже ее малолетние дочери – и те хулиганят и обижают случайного пассажира, отнимая у бедняги рожок с мороженым прямо изо рта. Это прямо какой-то феминистский рай. Мужиком в спектакле запахло лишь в финале, когда за Моной приезжает ее друг-покровитель Григ – расчетливый, циничный парняга. Григ доходчиво объясняет подруге, что останься она в этом городе, — пиши пропало. Она превратится в подобие мадам Куку.

Спектакль явно найдет понимание в сердцах тех зрительниц, которые свято убеждены, что «все мужики сво», слабаки или хищники и негодяи. И выбор у Моны, действительно, невелик – либо слабый аморфный Мирою, ищущий в звездах спасения от жестоких реалий, либо циничный подлец Григ, который, между тем, в этой жизни чувствует себя, как рыба в воде. И она выбирает Грига. Выбор понятен и очевиден. И протеста у зрительниц не вызывает.

Правда, легкое чувство одураченности все-таки возникает. Как же так? Ведь обещали показать про любовь. А показали про хорошую приспособляемость и умение ходить по головам. Полезный в современной жизни навык. И заметьте, куда более востребованный, чем искусство любить.

Вера ГАВРИЛКО,

фото автора

Иллюстрация: Валерий Крестников, «Театр», 2015 г.