Урожай-2022: Политики рулят без оглядки на экономику

В Казахстане продолжают падать цены на пшеницу. Аграрии в этом году получили неплохой урожай, но из-за небывало низких цен и серого импорта из России с тревогой ждут следующую посевную, сообщает корреспондент Петропавловск.news.

В Зерновом союзе считают, что для исправления ситуации нужно обеспечить сельхозтоваропроизводителей дешевыми кредитами, потому что провал в отрасли может привести к социальным проблемам на селе. Свою роль может сыграть и Продкорпорация, если объ­явит дополнительный закуп пшеницы у аграриев.

По данным Минсельхоза, на 10 октября в стране убрано 15,9 млн га зерновых, собран урожай 21,6 млн тонн зерна в бункерном весе при средней урожайности ­13,5 ц/га. Убрано 100 процентов пшеницы на 12,8 млн га, намолочено 16,2 млн тонн с урожайностью 12,6 ц/га. Уборка зерновых полностью завершена во всех регионах страны.

Но в отличие от воодушевленного хорошим урожаем Минсельхоза аграрии встревожены складывающейся на рынке ситуацией. За тонну пшеницы сейчас дают около 100 тысяч тенге. Хлеборобы, с одной стороны, хотят придержать урожай и подождать более высоких цен, а с другой — на них давят долговые обязательства. Этот год — год покупателя. Предложений сейчас на рынке много, что не лучшим образом влияет на стоимость пшеницы. Усугубляет ситуацию поток дешевого контрабандного зерна из соседней России — за тонну пшеницы третьего класса предлагают 80-85 тысяч тенге.

— Мы прогнозировали, что цены будут низкие. Это связано с гигантским урожаем у нашего соседа — России, хорошим урожаем у нас, с тем, что мы имеем очень неподготовленную железнодорожную инфраструктуру. Там настоящий коллапс: не хватает вагонов, но это полбеды, локомотивов не хватает! Одним словом, разгильдяйство. Логистика нарушилась сначала во время ковида, не успела оклематься, война ее добила окончательно, — прокомментировал ситуацию официальный представитель ОЮЛ “Зерновой союз Казахстана” Евгений Карабанов.

— Что делать фермерам, если они не готовы продавать зерно по нынешней низкой цене?

— Остается молиться. Если ­серьезно, нужно поступать по жизненной необходимости и с прагматичным расчетом, играть в казино не стоит. Лучше все подсчитать и продать на ту сумму, которая сейчас необходима до февраля на расходы и закрытие долгов. А остальное зерно пока придержать. Не стоит все сразу продавать, потому что сейчас большое предложение на рынке. А это, естественно, снижает цены. Прогнозировать, поднимутся в ближайшие три месяца цены или упадут, в свете геополитических событий вообще невозможно. Если раньше считалась только экономика, сбор урожая, то потом вмешался коронавирус, а сейчас еще и война. Политики рулят без оглядки на экономику. Очень непростая ситуация, и поэтому многие фермеры без помощи государства не справятся.

— Какую помощь сейчас оперативно может оказать государство?

— Продкорпорация может увеличить объем закупа зерна у фермеров, чтобы они могли закрыть хотя бы текущие проб­лемы. Цены у Продкорпорации рыночные, они хоть и не нравятся самим аграриям, потому что их экономика требует больше, но они рыночные — от 121 до 125 тысяч тенге за тонну в зависимости от качества. Да и государству надо иметь стратегические запасы, чтобы не получилось, как в прошлом сезоне, когда Россия закрыла экспорт, и мы забегали, как тараканы. А если у государства было бы 2-2,5 млн тонн зерна в резерве, вообще бы вопрос не стоял. Никто бы не подпрыгивал, не делал никаких непонятных запретов, экспортных квот. Зачем их продлевали, непонятно. Еще в июле-августе надо было дать возможность фермерам продать остатки зерна.

— Как влияет на ситуацию в отрасли сельского хозяйства серый импорт пшеницы из России?

— Это сильно осложняет жизнь нашим аграриям. Пшеницу от соседа возят без оформления и налогов. Зерна оттуда идет очень много, и оно предлагается на наших экспортных рынках намного дешевле отечественной продукции, а это обвал всего экс­портного рынка. И все это ретранслируется на цены. Когда мы обратились к премьер-министру с просьбой закрыть ввоз зерна автомобильным транспортом, все цифры привели — 1,5 млн тонн ввезли к нам за прошлый год из России на сумму около 200 миллиардов тенге. Все очень серьезно. В итоге наши чиновники расписались в очередной раз в своем бессилии: мол, мы же в ЕАЭС, поэтому никак не можем закрыть. А как Россия закрыла? Получается, то, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку?

— Как сложившаяся ситуация, когда фермеры вынуж­дены продавать урожай по низким ценам, чтобы закрыть долги, отразится на посевной 2023 года?

— Предстоящая посевная будет очень тяжелой. Есть риск попасть в следующем году в неурожай, потому что у фермеров не будет достаточно средств. А несвое­временное применение удобрений, средств защиты растений и качественных семян — факторы, которые повышают риск тотального неурожая в случае тяжелых погодных условий. Если этого не сделать, это рулетка — повезет не повезет. Сельхозтехника и ГСМ тоже сейчас дорожают, поэтому фермерам очень непросто.

И опять-таки здесь государство должно через Продкорпорацию или другими путями профинансировать фермеров, потому что наши банки не хотят финансировать сельское хозяйство. Вся нагрузка из-за этого ложится на государственные финансовые институты. Банки второго уровня не горят желанием давать деньги аграриям и не будут, пока государство не обяжет их это сделать. Когда банкам было тяжело, государство им помогало. Почему бы сейчас им не прокредитовать сельское хозяйство в соответствии с долей, занимаемой на рынке? Тем более никто не говорит, что эти деньги безвозвратные — они кредитные.

Дорога ложка к обеду. Это зам­кнутый круг. Здесь недофинансировал — получил меньше урожай, меньше урожай — нет денег нормально посеять и профинансировать производственный процесс. Поэтому сегодня нужны короткие деньги до девяти месяцев, нужны средние деньги до трех лет.

Нацбанк у нас, по-моему, старательно стерилизует денежную массу. На них возложили две взаимоисключающие функции: сдерживание инфляции и экономический рост. Увеличивая базовую ставку, они считают, что наносят удар по инфляции, а ведь в первую очередь они наносят удар по экономике. Все всё прекрасно понимают, но ничего не меняется. Видимо, так кому-то очень удобно.

При этом в экономике катастрофически не хватает кредитных денег. Бизнес задыхается без оборотки, сельское хозяйство тоже нуждается в нормальном финансировании, а не фрагментном. Это нормальная отрасль экономики, хотя и со своей спецификой и рисками. Однако, как показали ковид и геополитическая ситуация, без сельского хозяйства никак не обойтись.

— Да, это ведь и продовольственная безопас­ность, и низкие цены на продукты… Того же хлеба.

— Чтобы цены не росли, надо много производить, будет хорошее предложение — цены будут ниже. Фермеры платят достойные зарплаты, механизаторы получают за уборку 2-2,5 млн тенге. Платят за запчасти, технику, химикаты. А что у них остается? Какое развитие будет, если нет свободных денег? Надо их просто прокредитовать, а производить больше продукции они готовы. Как в конце 1990-х, уговаривать сейчас никого не надо.

Цены в магазинах — отдельная тема. Все почему-то обвиняют фермеров: мол, они такие несознательные, повышают цены на свою продукцию, хотя всего 30 процентов в себестоимости булки хлеба составляет мука, а все остальное — электричество, зарплата, транспортные расходы, коммуналка. Но все хотят регулировать только фермера! Поэтому сегодня главная задача — создать нормальные условия сельхоз­товаропроизводителям. Если у фермера все будет благополучно, остальное сделает рынок. И всем остальным тоже будет хорошо — переработчикам, трейдерам, населению.

— Какие настроения у аграриев сейчас?

— Некоторые в раздумьях, что делать: все семена оставить и надеяться, что найдется финансирование, или не рисковать и половину семян продать, чтобы посеять оставшиеся 50 процентов площади. А нам нельзя сдувать площади, под ударом окажется социально-экономическая ситуация в селе. Во многих деревнях фермер является основным работодателем и тем, кто закрывает социальные вопросы сельского округа, начиная с чистки дорог, которая, как и многое другое, является задачей государства.

Нельзя допустить, чтобы аграрии сейчас бросили какие-то земли, потому что это не только уменьшение урожая и ВВП, это большой удар по нашим селам. Завтра они могут перестать существовать без крепкого хозяйства, если говорить об отдаленных от областных центров селах.