Очередной материал из подшивок Петропавловск.kz (18.09.2014) редакция Петропавловск.news предлагает интернет-аудитории.
«Вот тогда и напишу я эти мемуары…»
Слова, когда-то спетые Александром Лерманом и Сергеем Беликовым, хорошо знакомы любителям жанра – многое из наследия которого нынче воспринимается отнюдь не в мемуарном, но вполне актуальном плане. Ну конечно, это не мемуары. А лишь маленькая зарисовка того,
Как создавалась первая вокально-инструментальная группа СКГУ
Поступил я на первый курс МПФ ещё тогда, когда одной буквы в аббревиатуре названия нашего университета не было. Какой – судите сами, поскольку обозначалась наша альма-матер в то время просто СКУ (имеется в виду 1997 год, впоследствии вариант аббревиатуры вернулся на круги своя – прим.авт.). Проучившись месяц, почувствовал необходимость отдушины, поскольку было СКУчно. Куда деть бьющую через край энергию 17-летнему студенту музыкально-педагогического? Конечно же, сколотить группу! Так мы с однокурсником Виталием Опря начали сколачивать…
Репетиционную базу пробили, минуя кучу бюрократических препонов, проявляя чудеса дипломатии и порой прогуливая пары, не имея другой альтернативы застать очередного кабинетного начальника на своём рабочем месте. Виталя Смотров, в то время сидевший на озвучке, слегка удивлялся, как нам это удалось…Пожалуй, это был единственный случай, когда мы слегка потеснили КВНщиков, которые позже «в отместку» даже сделали пародию на нас.
Мало-мальски серьёзного магазина музыкальных инструментов в Петропавловске тогда, в 1997-м, не было. Впрочем, не было и средств. Инструменты и аппарат доставали кто, где и как мог – кое-что в изрядно потрёпанном состоянии удалось найти из оставшегося в вузовских закромах ещё с советских времён. В результате экипирован был ансамбль в этаком «винтажном» стиле. Впоследствии один из известных ВИА-музыкантов, посмотрев любительское видео, напишет мне: «Давно таких инструментов не видел – раритет!» Возможно, не догадываясь о столь прозаичных причинах подобного имиджа…
Никогда не забуду наше первое выступление (для пущей храбрости пригласили «секьюрити» из числа знакомых – на случай, если благодарная публика вдруг возымела бы желание навалять). И выражение лиц некоторой части аудитории, которую к тому моменту напрочь отучили слушать живую музыку. Ансамбль по уровню, конечно, был самодеятельный. Справедливости ради надо сказать, что мы пытались играть не трёхаккордовый «русский рок», а музыку чуть более сложную. Совсем ещё молодые парни (и девушки) выходили на сцену, с которой звучали песни западных групп и советских ВИА 70-80-х, а также несколько собственных «творений». К большому неудовольствию лиц, ответственных за «сурьёзность» студенческих мероприятий, на концертах звучала и «Вечная молодость» из репертуара Чижа. Выглядели мы словно пришельцы из машины времени. Не той самой, конечно, «Машины» — если бы…Шло это от меня, и, признаться, далеко не всегда я встречал понимание со стороны коллег по ансамблю, желающих «поновее музыку найти». «Такое ощущение, что тебя заморозили в 1970 году, а сейчас разморозили!» — шутил звукорежиссёр Юра Трисеев. Тем более неоднозначной была реакция со стороны педагогического состава кафедры музыкальных дисциплин, да и со стороны руководства вуза в целом. Мы оказались в совершенно уникальной ситуации, во многом напоминающей то, через что пришлось пройти первопроходцам этого жанра. А напоминала данная ситуация молот и наковальню – большинство преподавателей считали, что заниматься эстрадой (тем более рок-музыкой) студентам музыкально-педагогического не к лицу. Вышестоящему же начальству нужен был соответствующий новым реалиям репертуар, взаимная любовь с которым (или с которыми) у нас ну никак не складывалась. И вот тут уж мы, воспитанные на разной музыке участники коллектива, находили полное взаимопонимание…
Как результат, на сцену мы попадали окольными путями. За исключением тех случаев, когда нами надо было попользоваться на том или ином мероприятии, отделавшись пустым обещанием вроде «поможем с аппаратом». Некоторые зачёты мне приходилось сдавать по 5-6-раз, причём прозрачно намекали: хочешь, чтобы проблем по учёбе не было – бросай свою «художественную самонадеянность». При этом находились в нашей не полностью студенческой команде и те, кто считал, что я на них себе очки зарабатываю. Забывая о том, что являлись приходящими, а принимать на себя главный удар оставался, в частности, я. А с КВНом ситуация была обратная, ему давался зелёный свет — как-никак олицетворение студенческого творчества. Но и здесь это творчество выдерживалось в нужном патриотическом духе, только уже с поправкой на независимый Казахстан.
В конце концов нам запретили выступать и «попросили» с репетиционной базы. Которую тут же не замедлила облюбовать другая городская группа. Логику университетского руководства, не очень-то приветствовавшего сей многострадальный жанр, понять на первый взгляд было трудно. Если не считать, что тогда, в конце 1999-го, как раз напротив 6-го корпуса находилось заведение, где проходили сейшны, и аренда столь близлежащего перевалочного пункта была весьма привлекательным вариантом для вновь прибывших. За полгода до всего этого в приватном разговоре меня в очередной раз поставили в известность по поводу репертуара, предупредив: решай сам, но учти – вас могут разогнать. А вскоре последовала формулировка «нет культуры звучания».
Заметьте – всё это имело место уже после распада СССР, на который в данном случае при всём желании ничего нельзя свалить. И всё же не хочется выступать в роли героя-мученика. Как бы там ни было, то время вспоминается как самое лучшее и весёлое. Поэтому, когда некоторые пожилые дядьки начинают в который раз вешать с экранов на уши молодёжи изрядно надоевшую и растиражированную СМИ «лапшу» о том, как их, бедных, обижали и как за ними охотились КГБ и милиция, я, как правило, воспринимаю их байки с изрядной долей иронии. Как мне кажется, по крайней мере себе-то можно признаться – до многих из них никому попросту не было дела, да и у компетентных органов зачастую бывали дела поважнее. Хотя при желании та мощная государственная машина запросто могла стереть в порошок. Иное дело – существовал институт худсоветов, которые не только «рубили», но заодно, как выясняется, приносили немало пользы – не пропуская музыкальный мусор. Тот самый, что в перестройку зазвучал из каждого утюга и продолжает звучать до сих пор. Да, конечно, под раздачу попадали порой и настоящие суперпрофессиональные коллективы, исполнители и композиторы. Им, когда они начинают вспоминать то или иное по возможности объективно, хочется верить. А пока многие мальчики и девочки верят в страшилку, что всех без исключения длинноволосых парней непременно хватали на улице и незамедлительно вели стричь…
Наконец, следует отдать должное тому, насколько серьёзно раньше государство подходило к досугу молодёжи, и те же самые ВИА были чуть ли не в каждой школе, в институте, на заводе. На закупку пускай советских, но всё же комплектов аппаратуры и инструментов выделялись средства. Когда мой отец и его знакомые-заводчане в 1977 году решили организовать ансамбль, им приобрели всё – вплоть до дорогостоящего электрооргана, выписанного специально из Москвы, а также концертных костюмов. Что сегодня кажется фантастикой. Молодым ребятам было, по крайней мере, с чего (и на чём) начать. И патриотические песни заставляли исполнять не везде и не всегда. Кстати, многие из такого рода песен, как опять-таки выясняется со временем, были написаны талантливо. И тоже нужны.
Засим можно и поспорить, а я, пожалуй, закруглюсь. Предварительно выполнив приятную обязанность. Ребята! (и девчата). Те, с кем мне когда-то довелось вместе выходить на сцену в студенческих концертах, а именно: Виталий Опря, Алексей Ложеницын, Сергей Ходыко, Андрей Козлов, Алексей Нестеров, Валентин Котов, Виктория Романова, Анна Соболева. Спасибо вам всем – есть что вспомнить. Чего и желаю тем, кому пока только предстоят лучшие годы жизни – студенческие…
На фото: каморка, что за актовым залом, октябрь 1999 года.
