В начале июля мы собрались в сплав по реке. Мысль эта была не спонтанная, а выеденная в городских сердцах тягой к тишине, тем более, что в прошлом году у нас уже был такой опыт — медленная река осторожно вела наши лодки вдоль берегов, а мы болтали о чем угодно, кроме работы.
По берегам носились сумасшедшие ласточки, в лугах около реки удивленно смотрели на нас коровы и в них инстинктивно зарождался страх, как в самых древних животных, которые спускались на водопой и боялись крокодилов, или чего-то еще более огромного и страшного. В общем, природа вокруг как будто и не подозревала о том, что буквально в нескольких километрах отсюда — в том месте, где мы начали сплав — находится большой шумный город, грязные воды и каменные деревья. И нет там места ни ласточкиным гнездам, ни лугам, на которых могли бы пастись стада коров, ни чистой воды, в которой спокойно себе плавает рыба…
Все это опьянило нас куда больше алкоголь, и мы неминуемо вернулись к идее сплавиться снова и на этот раз плыть дальше и дольше.
Сплав начался с темного тихого вечера у костра под легкий струнный аккомпанемент, стихи и болтовню — да еще и с ухой на десерт. Вода, звезды, свежайший воздух без малейших примесей — ночью у места отправления не было ни одной машины. Разве что в полутора километрах от нас был небольшой полузаброшенный песчаный карьер — да и тот наутро оказался технозаповедником — огромный Кировец и Краз-динозавр скорее дополнили картину уединения. В общем, идеальный рецепт для полдюжины взрослых людей, решивших сменить обстановку.
Почти допеты песни, почти вычитаны стихи, уже почти догорает костер, все тише звучит струна и вот главную роль примеряет на себя река.
Когда смотришь на воду днем — ты видишь только воду. Красивая неспешная река, которая была на этом месте за сотни лет до нас и будет сотни лет спустя — нет ничего более вечного. Но вот наступает ночь… И только луна, ехидно выглядывая из облаков, слегка освещает окрестности. И тогда буквально в нескольких метрах от нас начинаются необъяснимые шорохи и громкие всплески… непохоже, чтобы это были маленькие чебачки, пойманые накануне в уху. Но пока это не кажется странным и, конечно, не пугает полдюжины людей, разбредающихся по палаткам.
— Спокойной ночи, — тихо слышно откуда из-за стен палатки, но уже нет сил понять — твои ли это спутники, или река нежно шепчет, или кто-то из реки…
Ночью была гроза. Тонкие стены палатки давали прочувствовать всю ее силу, оставляя в теле очаги первобытного страха и делая нас еще ближе к этому большому вечному миру, в котором мы стремимся оставить свой маленький незаметный след…
Утром на пляже появились еще одни сплавщики — из бочек и досок они буквально за пару часов сколотили плот, поместились туда вшестером и отчалили. Ишим — река мелкая, и у нас было сомнение, что они достигнут цели, а проплыть они собирались более 30 километров, поэтому мы готовились догнать их за первой излучиной реки, улыбнувшись, обогнать и помахать рукой.
— Не уплывете вы далеко, — сказал я им на прощанье, а сам думал, что это именно тот момент, когда впечатления уже начались и неважно, как далеко им удастся уплыть на этой посудине. Забегая вперед скажу, что мы их так и не догнали.
Собрав палатки и надув лодки, мы, наконец, отчалили — тут я намеренно опускаю некоторые моменты, чтобы это не было слишком утомительно. Течение в этот раз было куда более быстрое — после наводнения, случившегося в этом году, река стремительно уносила нас вперед.
По берегам изредка попадались рыбаки — сказывалась близость деревни. Все они застенчиво отвечали нам на наши приветствия и смотрели с нескрываемым удивлением, может быть именно потому, что незадолго до этого видели наших предшественников на большом деревянном плоту. Когда что-то плывет по реке — с берега всегда это кажется странным, нарушающим гармонию — вот прямо как с теми бычками, которые хотели спуститься на водопой, но боялись крокодилов…
С погодой невероятно везло — частые облака спасали нас от еще довольно злого июльского солнца. Мы плыли и рассказывали друг другу легенды, а чтобы грести ритмичнее — снова иногда пели песни. Несколько раз нас сносило течением в кусты, большой четырехместной лодкой управлять не так уж просто даже на тихой реке.
Через некоторое время нас понесло еще быстрее и мы вдруг оказались в западне между речным экскаватором и берегом — путь нам преградила труба, по которой это суденышко доставляло на берег со дна речной песок… Чертова цивилизация добралась и сюда, быстро избавив нас от накапливавшейся романтики.
Пытаться выгрести против течения было бессмысленно, ближе к трубе вода накапливала скорость и с легким шумом перехлестывала эту маленькую железную дамбу. Для нас, плывших на лодке вчетвером, на лодке это была почти непреодолимая преграда. Побарахтавшись немного, мы причалили к трубе и в начинающейся панике стали пытаться то оттолкнуться от нее, то наоборот перелететь, но при этом не покидая лодку… В итоге пришлось, слегка намокнув, залезть на трубу и вручную перетащить ее на другую сторону. Чудом удалось ничего не потерять, не намочить сумки, технику и не порвать лодку. С берега на наши барахтанья безразлично смотрел курящий человек в спецовке…
Лишь 5 минут спустя я понял, что не достал до дна ни веслом, ни ногами, потому что тут его и не могло быть — этот маленький кораблик перекачал все дно на берег…
Вечерело. Мы решили устроить новый привал. Невдалеке по нашим расчетам должен был быть пляж старого пионерского лагеря. Как оказалось позже, пляжем это было назвать невозможно — на берег вылазили по колено в вязкой глине, по соседству валялся железный остов старого ржавого генерала песчаных карьеров — может быть такого же речного судна, какое встретилось нам на пути.
Раскинув палатки, мы с облегчением уселись у крепкого деревянного стола, стоящего в 3-4 метрах от реки и наскоро сообразив скатерть самобранку, принялись снова за разговоры. Хмурые тучи грозили дождем, но когда наступила ночь, над рекой сверкнула луна. И снова с воды послышались громкие всплески, а в кустах, словно под чьими-то тяжелыми ногами, трещали ветки, хотя на берегу кроме нас никого уже не было. Слегка ошалев от дневных переживаний, в эту ночь мы уже вслушивались в темноту. Я вспомнил, как в детстве, когда на старом Газике мы с отцом ездили через глухие леса около Долматово — мне всегда казалось, что из глубины леса за нами следит внимательным взглядом тот самый огромный бигфут, о котором в те годы трещали все газеты…
— Русалки балуются, — с легкой иронией поддразнила нас Ленка. А когда мы стали возражать, невозмутимо продолжила, — так они ведь на самом деле существуют, сложно в них не верить. Силы природы, как их ни назови — лешими ли, русалками — они есть и, скорее всего, где-то прямо рядом с нами…
— О!
И поскольку ночь становилась все гуще, а всплески на реке становились все громче — мы чувствовали себя маленькими человечками, и страшно было думать, что где-то рядом в ночной тишине из воды на берег…. А впрочем, нет, лучше залезть в палатку и уснуть под двумя одеялами. Так во время войны дети спасались от бомбежки — ведь чего не видишь, то не страшно.
В наступившем вслед за тем днем было много противоречий — сложно остановиться во время такого глубоко погружения в природу и резко вернуться назад. Снова суета, люди, машины, тысячи обязательных необходимостей обычной жизни, от которых нельзя отвертеться.
За ночь тихим шепотом воды и шелестом листьев русалки да лешие почти уговорили нас остаться с ними еще ненадолго, чтобы в следующую ночь снова уговорить… Я даже успел представить себе, как долго оставаясь в лесу, я обрасту с ног до головы густыми волосами, заведу себе палатку на берегу реки, и стану леш… хотя нет, это по-другому называется. Так что пора в город, в душ, в интернет…
Напоследок мы изобрели замечательный напиток зеленого цвета, который вполне бы сгодился в качестве волшебного зелья для превращения человека в русалку или лешего… И напиток этот еще долго не отпускал от нас воспоминания о коротком путешествии, дающем иногда намного больше, чем кажется поначалу…
