«Золотое седло» Александры Кудашевой

Легенда о золотом седле, спрятанном в Пресногорьковке на подворье дома Александра Шехтера в незапамятные времена, долго бродила по улицам и переулкам станицы, пока не канула в небытие вместе с ее старенькими рассказчицами.

Как оказалось, легенда имела право на существование и долгую жизнь и, после авторского расследования, более походит на быль…

Перед октябрьским переворотом 1917 года в станице Пресногорьковской останавливалась на некоторое время известная путешественница Александра Кудашева, личность весьма незаурядная во всех отношениях. О ней писали многие популярные российские газеты и журналы того времени. Автор сделал попытку соединить в единое целое информацию из газет и воспоминаний очевидцев.

В первых числах августа 1911 года весь блистательный Санкт-Петербург встречал отважную оренбургскую казачку Александру Георгиевну Кудашеву, закончившую в северной Пальмире уникальное путешествие – конный пробег из далекого Харбина через всю Россию на скакуне Монголике. На царской даче «Александрия» в Петергофе наездница была представлена императорской семье, где на вопрос царя о цели путешествия отвечала: «Я пыталась доказать Государю Императору верность ему не только казаков, но и казачек, которые всегда готовы вступить в ряды войска на защиту Родины». Своего коня Кудашева подарила Цесаревичу Алексею. Николай II преподнес отважной женщине бриллиантовую брошь-корону с часами.

Приписанная к поселку Благословленному Оренбургской станицы, Александра с детства любила конные прогулки и знала все о казачьей коннице. По некоторым данным, родилась она в Хиве во время похода 1873 года. Рано осиротевшая девочка воспитывалась попечителем и войсковой средой. Детство провела с полком в военных походах по пескам Азии. Там же вышла замуж и провела молодость. Кудашева вместе с мужем, войсковым старшиной, приняла участие в русско-японской войне, за которую была награждена медалью «За усердие». После окончания боевых действий Александра Георгиевна осталась с мужем в Харбине в пограничной страже. После его кончины определила детей на воспитание и обучение в военно-учебное заведение. Неизвестно, когда пришла ей в голову мысль о конном пробеге, но в 1909 году она подала прошение войсковому начальству с просьбой разрешить немыслимое даже по современным понятиям путешествие. 2 мая 1910 года 36-летняя Александра Георгиевна Кудашева отправилась из Харбина на запад на лошади кровной монгольской породы. Восьмилетний иноходец, светло-серой масти, небольшого роста в 1 аршин 13 вершков(128 см), был взят из «косяка» необъезженным по распоряжению ротмистра Заамурской пограничной стражи Батурина. Монголик, при всей своей неказистости, вез на себе по непролазным дорогам империи всадницу, седло и переметные сумы весом в 6 пудов (почти центнер груза!). В последнюю минуту путешественница взяла с собой огромного восьмимесячного сенбернара по кличке Фараб. Из оружия в сумах были револьвер, кинжал и нагайка. Кудашева стартовала вдоль линии маньчжурских пограничных войск, направляясь к старому Московско-Сибирскому тракту. Начался сезон дождей, ехать пришлось по затопленным разлившимися реками местам, тайгой. От станции Суджанки до Болотной Сибирской железной дороги пробиралась бродяжьими тропами. Таежный гнус был постоянным спутником отважной путешественницы. Тракт лежал в 130 верстах южнее полотна железной дороги и расстояния между населенными пунктами были огромными. Болота были серьезным препятствием, от станции Болотной до села Кустеля 18 верст Александра Георгиевна пробиралась с нанятыми проводниками. В Чите ей пришлось проститься с Фарабом, стершим в кровь лапы. Он остался на попечении командира 1-го Читинского казачьего полка полковника Ловцева. Местность между Читой и Верхнеудинском была совершенно безлюдной. Яблоневый хребет стал серьезным препятствием, но в начале июля Кудашева и Монголик были уже в Иркутске, а 22 августа – в Красноярске, где пробыла 6 дней. 1 октября путешественницу встречал Омск. 20-дневная остановка в столице Сибирского казачьего войска позволила отдохнуть и набраться сил для дальнейшего путешествия. В станицах войска наездницу ждали сибирские казаки, знавшие толк в конных пробегах. По просьбе войскового начальства, Кудашева поехала не по тракту, а станицами второго отдела Сибирского казачьего войска, где встретила восторженный прием казаков и офицеров. Более месяца Кудашева провела в Кургане из-за болезни Монголика и прибыла в Челябинск 6 января 1911 года. Здесь казаки 3–го отдела Оренбургского казачьего войска от имени атамана Угличининова и всего войска поднесли землячке приветственный адрес. Газета «Казак» №9 от 1 февраля пишет о прибытии путешественницы в Миасс из станицы Кундравинской: «Путь в 25 верст она прошла пешком, ведя коня в поводу из-за растяжения связок коленного сустава. На наше предложение обратиться к ветеринарной помощи она заявила, что считает таковую в дороге неуместной и хлопотливой, да вряд ли в этой болезни и полезной. По ее заявлению, она очень довольна предупредительностью и обращением с ней начальствующих лиц во все время следования от Харбина до Миасса, а также и обращением казаков, начиная от забайкальцев, сибирцев и кончая оренбуржцами».

Сильные, до 42 градусов, морозы, задержали наездницу на Саткинском заводе. Путь ее лежал в Казань. 13 марта газета «Казанский телеграф» написала: «В пятницу в 4 ½ часа вечера прибыла А.Г. Кудашева и остановилась на Вознесенской улице в доме Макашина, где полиция заранее приготовила для ее приезда комнату и для лошади — конюшню.

С самого Арского поля до квартиры путешественница шла пешком, ведя свою лошадь на поводу: молодая лошадь, прямо взятая из табуна, пугалась городской «культуры» в виде вагонов электрического трамвая, и оригинальной путешественнице пришлось поневоле успокаивать свою «Варварку»… Г-жу Кудашеву на всем пути сопровождали стражники: трое ехали на санях впереди, а один конный — сзади.

Едва оригинальная путешественница успела въехать в дом Макашина, как моментально около дома собралась тысячная толпа народа, прервавшая почти все движение по улице. Спешили сюда и старые и малые, лишь бы только взглянуть на удальца-женщину. С трудом полиции удалось оттеснить публику и восстановить по улице правильное движении. Замечательная наездница — среднего роста, стройного телосложения, брюнетка, с короткими волосами. Одета в казачью форму: бешметик, черкеску, на ногах бурки, а на голове черная сибирская папаха. Большую часть жизни она провела в Сибири, на далеком холодном севере. Вообще, г-жа Кудашева производит впечатление женщины выдающейся — да простит нам милая путешественница маленькую неделикатность — не женской энергии и силы воли. На вид ей можно дать 27–30 лет.

Седло простое кавалерийское; везет с собой г-жа Кудашева только кавалерийский вьюк и, кроме переменного костюма, ничего не имеет: ни подушки, ни одеяла и почти все время находится при лошади, ночуя вместе с ней в конюшне, часто на полу, на холоде.

За лошадью оригинальная путешественница все время присматривает сама; лично, при помощи кузнеца, ей приходится своего «Монголика» ковать и расковывать: лошадь посторонних людей совершенно не подпускает, тогда, как свою наездницу настолько изучила, что понимает каждое ее движение… Всюду и везде, по словам путешественницы, ее осаждают громадные толпы народа, часто загораживая дорогу лошади и препятствуя, таким образом, продолжать г-же Кудашевой путь.

Между тем, путешественнице на каждом шагу приходилось подвергать большому риску свою жизнь — особенно в Сибири. Здесь во многих местах на нее враждебно косились, принимая ее то за «агента тайной полиции», то за «жандарма, едущего с особыми инструкциями», то, наконец, (в Тобольской губернии) за «антихриста»!.. Вокруг личности г-жи Кудашевой порою слагались целые легенды: в Тобольской губернии, когда она по болезни лошади 1 месяц и 8 дней жила в г. Кургане, говорили, что путешественница одновременно появлялась и в Кургане и в совершенно противоположном конце этой губернии — в г.Ялуторовске.

Не обошлось во время пути и без интересных инцидентов. Когда путешественница была в г. Челябинске, то специально ради нее из села Каменского (в другом источнике «из Куртамышского Оренбургской губернии» – прим.С.В) приехали два купца и стали добиваться пропустить их к лошади и «странной наезднице». «Мы слышали, — заявили они, — приехала 150-летняя барыня с заморскою лошадью. Барыня-то, слышь, говорит со своей лошадью по-немецки, а по-русски она не знает. Покажите нам барыню и лошадь: мы лошадку за двести тыщ, а купим».

В Казани она пробудет около недели, так как у лошади болит сухожилие передней правой ноги. Для лечения приглашен ветеринарный врач г.Мамадышский. Вечером в 9 часов лошадь осматривал и ветеринарный врач г.Ильин.

Поразительная у наездницы память. Она хорошо запоминает наречия и характерные особенности в разговоре населения всех тех губерний, через которые ей пришлось ехать. Передает — неподражаемо. Путешествует г-жа Кудашева не на пари, а по чисто патриотическим побуждениям и «на пользу, — как она говорит, — русской армии». Состоит она на службе в Заамурском военном обществе, от которого получает известное вознаграждение. О всем путешествии ведет дневник и посылает отчеты. За труды и службу г-жа Кудашева имеет золотую медаль на Станиславской ленте.

В заключение нельзя не отметить, что путешественница настолько привыкла к холоду, что не имеет для защиты от холода ни башлыка, ни перчаток и говорит, что руки у нее обладают такой особенностью, что никогда не испытывают холода. Ф.Львов».

Монголик в пути постоянно имел проблемы с ногами. Газета «Русское слово» написала 30 июня 1911 года: «Вчера, в 4 часа дня, отправилась в дальнейший путь гостившая в Москве путешественница А.Г. Кудашева, направляющаяся верхом на своей лошади Монголике из Харбина в Петербург. А.Г. Кудашева поехала по Петербургскому шоссе на Тверь и Вышний Волочек. В Петербург А.Г. предполагает приехать не ранее, чем через месяц, так как нужно беречь Монголика, который после болезни ног еще не совсем оправился».

Совершив беспримерный конный переход, Кудашева стала знаменитой на всю Россию. В Петербургских газетах летом 1911 года появились статьи и фотографии путешественницы. Журнал «Огонек» писал: «Ни на шаг не отходила сибирячка – наездница от своего скакуна. Каждый день его кормила, чистила и даже мыла. На ночевках она ложилась рядом с ним, деля все трудности тяжелой дороги».

Свое второе путешествие А.Г.Кудашева совершила в 1913 году. В середине апреля она выехала из Владивостока на чистокровном жеребце Крите, представленном ей местным заводом Яновского для испытания выносливости русской кавалерийской лошади. Крит хорошо показал себя во время 2000 верстного пробега по Корее и взял 21 приз на Владивостокском ипподроме. Говорили, что сам император предложил ей подвергнуть испытанию коня чистокровной породы и выбрал для этой цели подаренного ему Яновским четырехлетка Крита.

Пробег проходил по Монголии. Проехав Семипалатинск, где путешественницу встречал губернатор А.Н.Троицкий, через Сергиополь и Копал, она14 февраля прибыла в Верный (ныне г.Алматы). За Алферовской рощей (ныне роща Баума) ее встретили представители местной администрации и местного скакового общества. В саду Военного собрания (ныне музей казахских музыкальных инструментов) были поставлены две богатые юрты, соединенные в единое помещение. Встречающие знали из газет о необходимости создания хороших условий для Крита.

В первый день Кудашева хлопотала около коня, никому не доверяя уход за ним.

На другой день Кудашева провела три часа в семье генерал-губернатора Михаила Фольбаума. Вечером она сделала в Военном собрании доклад. Зал был переполнен. Выход Кудашевой был встречен аплодисментами. Перед присутствующими предстала коротко остриженная, одетая по-мужски – в бешмет и черкеску кавказского покроя – женщина лет сорока. Она рассказывала о себе, о своем путешествии, о том, как кормит коня и ухаживает за ним. При этом по свидетельству очевидца, говорила внятно, ясно, не книжным языком, а вела рассказ по памяти, лишь изредка заглядывая в листки конспекта. Из этого-то доклада можно было узнать о биографии Кудашевой, о том, что ее подвигло на путешествие.

Для верненцев приезд Кудашевой имел значение не только тем, что вносил разнообразие в сонную жизнь провинциального города, но и тем, что в Семиречье в то время решался принципиальный для местных коневодов спор: в каком направлении в крае должно развиваться коневодство. Многие полагали, что степная казахская лошадь, хотя и максимально приспособлена к здешним природным условиям и вынослива, слишком мала и нуждается в улучшении путем привития кровей культурных пород.

Решили, что наилучшее разрешение спора – устройство скачек, которые должны были показать преимущество тех или иных лошадей. Скачки в октябре 1913 года продемонстрировали, что лошади английской породы по резвости намного превосходят местную разновидность. Эксперимент Кудашевой был очень важен, так как ее Крит был чистокровным арабом, и то, что он оказался способным выдержать длительное путешествие, было веским аргументом в пользу выносливости культурных пород. Действительно, Крит проделывал ежедневно в среднем 25–30 верст.

После состязаний Кудашева одобрила программу селекции семиреченской лошади. Местную степную лошадь она оценила как совсем плохую и дала ряд советов по ее улучшению. Лучшая лошадь, по мнению Кудашевой, – монгольская степная. Однако из-за низкорослости и она, по словам путешественницы, нуждалась в улучшении.

17 февраля Кудашева попрощалась с Верным и отправилась дальше. В ее планы входило посещение всех коренных областей Туркестана с остановками в Ташкенте, Самарканде, Ашхабаде. Далее – Астрахань, Уральск, Оренбург, Вологда, Петербург.

Во время Первой мировой войны оренбургская казачка А.Г.Кудашева пошла добровольцем на германский фронт и служила в конной казачьей разведке.

О встрече с ней в станице Пресногорьковской Сибирского казачьего войска вспоминал в 1973 году Сергей Владимирович Преображенский:

«Как-то, играя за общественными амбарами на площадке у леска Лазаретника (современные жители называют его Пожарским) в мячик, мы увидели, что по дороге от поселка Крутоярского ехал всадник на белом коне. Конь был красив, сияющий в солнечных лучах. Всадник спросил дорогу к дому ветеринарного врача А.П.Шехтера. Два сына Александра Петровича, Николай и Павел, проводили его до дома (в 2014 году дом был в неплохом состоянии. – Прим. автора С.В.). По приезде всадник отрекомендовался Александрой Герасимовной Колпаковской. Мы, конечно, были удивлены, что всадник оказался женщиной. Одета она была в широкие шаровары, в длинную черкеску, подпоясанную наборным ремнем при кинжале и пистолете, в черную папаху с черным ворсом. Пока она знакомилась с семейством, умывалась и приводила в порядок себя и своего коня, подошел довольно порядочный ее багаж, и станица уже знала и говорила о ее приезде. Особенно был встревожен и удивлен приездом «какой-то Колпаковской» проживавший по соседству с Шехтером 84-летний генерал – майор в отставке Иван Яковлевич Нарбут (бывший командир 2-ого Сибирского казачьего полка, ушел в отставку в 1908 году. – Прим. С.В). Приодевшись, он пошел к Шехтеру для встречи с ней. Придя в гости, он застал всех в столовой, извинился за свой визит, здороваясь с ней и представляясь ей, заявил, что он очень хотел бы знать настоящее имя уважаемой Александры Герасимовны, ибо он, будучи женат на родной ее сестре, дочери бывшего губернатора Оренбургской губернии, хорошо знал, что Александра Герасимовна умерла и он лично присутствовал на ее похоронах (Герасим Алексеевич Колпаковский – почетный гражданин г.Верного, старшина казахов Большой Орды, Семиреченский губернатор и атаман семиреченских казаков, член Военного Совета Российской империи, командующий войсками Омского военного округа, губернатор Степного края, наказной атаман Сибирского казачьего войска. (Скончался в 1896 году. – Прим.С.В).

Спутница, поставленная им в очень неудобное положение, встала и, перед всеми извинившись, сказала, что она имела в виду и дальше следовать «инкогнито», но, оказавшись случайно разоблаченной, достала документ личности и прочла, что она действительно является Александрой Герасимовной Кудашевой, женой или дочерью, теперь не помню, князя Кудашева. Конечной целью ее поездки была эвакуация в Омск и далее в Китай. На некоторое время она остановилась в станице Пресногорьковской и жила в нашей летней кухне. Изредка она разрешала мне делать проминку ее чистокровного арабского скакуна Лорика без седла. Лишь однажды она разрешила проехать в седле. Оно было казачьей формы, стремена, подпруга и шлем были украшены золотыми и серебряными орнаментами. Потники обшиты тонким персидским ковром. Седло, по ее словам, было подарено ей в империалистическую войну главнокомандующим войсками Н.Н.Романовым, дядей царя Николая II (легенда о закопанном во дворе дома «золотом» седле жила в Пресногорьковке до конца столетия. – Прим. С.В). Полковник Кудашева командовала отдельным казачьим полком, имела высшее образование, два диплома – ветеринарный и медицинский. Много путешествовала, долго жила в Индии, владела гипнозом. Говорила на многих языках, в том числе и по-казахски. Лечила гипнозом и лекарствами из трав, знала астрологию и хиромантию. Выступала с лекциями, проводила беседы и показные занятия по уходу за конем, показывала правильную ковку и расчистку копыт. Изредка на вечерах, устраиваемых после спектаклей, танцевала лезгинку. Во время танца, идя по кругу, выбрасывала к потолку свой кинжал и, не задерживаясь, в танце ловила его и так повторяла несколько раз. В то время ей было около сорока пяти лет. Столовалась она у нас. За завтраками и обедами она обычно не задерживалась. Вечерний чай проходил в беседах и спорах с отцом. Прожила она у нас около года. Уехала в Курган на Смолинский конный завод и там по совместительству заведовала городской ветеринарной амбулаторией. Дальнейшая судьба ее неизвестна. Последний раз встречался с ней в конце 1917 года».

Автору статьи не удалось узнать более ничего о А.Г.Кудашевой. Ясно одно, что она была незаурядным человеком, оставив свой след в памяти многих людей Российской империи. В биографии ее многое неясно, даже отчество ее постоянно путают в газетных новостях, называя то Григорьевной, то Георгиевной, то Герасимовной. Рассказывая о себе, всадница иной раз добавляла в свой рассказ то, чего не было, однако нельзя отрицать ее несомненный вклад в развитие коневодства и конного спорта России в период, когда конь был главным средством передвижения, как в мирное, так и в военное время. Совершив свой первый конный переход, Кудашева сразу же стала знаменитой на всю Россию. Во многих петербургских газетах и журналах летом 1913 года появились статьи с фотографиями отважной «амазонки». К примеру, журнал «Огонек» писал: «Ни на шаг не отходила сибирячка-наездница от своего скакуна, каждый день его кормила, чистила и даже мыла. На ночевках она ложилась рядом с ним, деля все трудности тяжелой дороги».

Видимо, имидж Кудашевой использовали и самозванки. Так, в Чарджоу появилась в конце апреля 1913 года «наездница на Крите». Власти предоставили ей все необходимое для нее и лошади. Однако, по рассказам очевидцев, вид ни той, ни другой явно не соответствовал облику истинной Кудашевой, которая в это время только начала путешествие из Приморья. Лошадь была настолько раскормлена, что не могла преодолеть и 15 верст, а хозяйка выглядела старой, неопрятной бабой, с манерами никак не соответствующими поведению настоящей оренбургской амазонки.

В заключение примечания редакции газеты Петропавловск КЗ. Военная энциклопедия, выходившая с 1911 — 1915 г., сообщала, что во время первого путешествия — из Владивостока в Санкт- Петербург — А.А Кудашева «1 окт. приехала в Омск, где пробыла 20 суток. Отсюда, по просьбе воен. начальника, К. поехала не трактом, а станицами 2-го отд. Сибир. казач. войска, где ее восторженно встречали офицеры и казаки». Следовательно, путешественница не миновала не только Пресногорьковку, но и Петропавловск. Главной целью поездки, «по словам К., было доказать Гос-рю Имп-ру верность ему не только казаков, но и казачек, которые всегда готовы вступить в ряды войска на защиту родины».

В Кургане А.Г. Кудашева одно время жила в Смолинском доме. Имеется в виду одно из имений братьев Смолиных. Один из них в Петропавловске имел винные склады и магазин (на углу Пушкинской и Интернациональной), ныне снесенный. Именно в этом доме во время своего кругосветного путешествия останавливался наследник российского престола Николай Александрович, а во время Гражданской войны в нем размещался штаб Пятой армии. Так, что А.Г. Кудашева проехала почти «по царскому пути» — по его российской части.

Примечание редакции:

В газетах сообщалось, что в в Кургане А.Г. Кудашева одно время жила в Смолинском доме. Имеется в виду одно из имений предпринимателей братьев Смолиных. Один из них и в Петропавловске имел винные склады и магазин (на углу Пушкинской и Интернациональной), ныне снесенные. Именно в этом доме во время своего кругосветного путешествия останавливался наследник российского престола Николай Александрович, а во время Гражданской войны там же размещался штаб Пятой армии. Получается, что А.Г. Кудашева проехала почти «по царскому пути» и не могла миновать Петропавловск.

Когда статья уже была готова к печати, ее автор — С.Н. Виниченко – получил из архива справку, сообщившую о ранее неизвестной трагической судьбе А.Г. Кудашевой, с сожалению, типичной для многих офицеров царской армии.

Вот что дословно говорится в документе.  «Кудашева Александра Герасимовна. Родилась в 1873 г., РСФСР район, Петроград.; русский; образование начальное; Зав. зем. отделом. Проживала: Акмолинская обл. (Целиноградская) Кокчетав.. Арестована 8 марта 1921 г. ЧК Акмолинской губ. Приговорена: Тр. ВЧК по Сибири 2 марта 1921 г.

Приговор: ВМН. Реабилитирована 2 августа 1999 г. пр-ра Бостандыкского р-на г. Алматы Закон РК от 14.04.1993.

Источник: Сведения ДКНБ РК по г.Алматы».

Была ли расстреляна Александра Герасимовна Кудашева как царский офицер или принимала участие в Ишимо-Петропавловском крестьянском восстании, еще предстоит выяснить.
ХХ век оставил немало тайн.

Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск