Кости на окраине Петропавловска могут оказаться останками красных мадьяров

Находка безымянного захоронения на окраине Петропавловска, в районе Бензостроя, встревожила горожан и породила несколько версий о происхождении тайной могилы. Кто в ней похоронен, вернее, просто сброшен в болото, возможно, ответит следствие. А пока не исключено, что находке не менее 70 лет. Возможно, старше, и тогда это могли быть найдены жертвы событий 1918-1921 годов. Скорее всего, «красные мадьяры», пишет корреспондент Петропавловск.news…

Напомним, останки людей найдены во время земляных работ на стройке в Бензострое.

На редакционный запрос по факту обнаружения человеческих останков в поселке Береке, в пресс-службе ДВД СКО ответили: «В период времени с 19 по 24 августа 2016 года при ведении строительных работ по ул. Гастелло г. Петропавловска в грунте земли были обнаружены скелетированные человеческие останки. По данному факту отделением криминальной полиции Второго отдела полиции УВД города Петропавловска начато досудебное расследование по признакам состава уголовного правонарушения. Назначен ряд необходимых экспертиз, по результатам которых будет принято процессуальное решение».

О мятежных чехах, захвативших в мае – июне 1918 года всю Транссибирскую магистраль от Пензы до Владивостока, в нашем городе, который пал одним из первых, знают. О «красных мадьярах» – венграх, за что они боролись и почему враждовали с чехами, у нас почти забыли.

На старом русском кладбище, за Покровской кладбищенской церковью, есть братская могила. На ней памятник, на котором надпись: «Вечная слава борцам, павшим за Советскую власть в борьбе с контрреволюцией. Здесь похоронены активные организаторы Советской власти в г. Петропавловске, расстрелянные белогвардейцами в марте 1919 года».

«Красным мадьярам», как называли себя венгры, у нас тоже есть памятник – железная труба на кирпичном основании. На табличке имена Шитвака Хорвата, Сабо Ласпо, Ференца Ронаша, Вереша Пала, Ференца Сенаши, Мостра Пала, Геза Сенаши, Янаша Лакшана. Его редко кто видит. Он находится довольно далеко от города, ближе к станции Асаново, на развилке двух железных дорог, ведущих от Петропавловска в Омск и в Кокшетау.

chexi-v-petropavlovske — Чехи в Петропавловске

Откуда взялись в наших краях «красные венгры» и «белые чехи»? Чехи были недовольны гнетом австрийцев, всегда не любили немцев и мечтали объединить все славянские народы и восстановить независимость своей страны, надеясь, что Россия им поможет. Поэтому они благожелательно относились к русским и охотно сдавались в плен «братушкам» с первых же дней войны 1914 года. Тогда же они и ранее жившие в России славяне охотно вступали в Чешскую дружину и отлично воевали все четыре года на стороне России. Через дружину прошли около 2000 чехов, словаков, некоторых других славян. Когда они погибали, их заменяли новые пленные или русские солдаты и офицеры. Самое страшное для «дружинников» (после их назовут легионерами) — снова попасть в плен. Даже если бы их сразу не расстреляли немцы, то снова отправили бы воевать против России. Войной же они были сыты по горло, а австрийцев, немцев и венгров считали оккупантами, поработившими их страну.

Венгры тоже были союзниками Австрии и Германии, но эта война и для них была чужая. Многие из них сдавались в русский плен добровольно. Поэтому представители двух соседних народов недоброжелательно относились друг к другу. Историки говорят, что к концу войны в азиатской части Российской империи набралось около полумиллиона пленных венгров.

Известно, Первая мировая война началась в августе 1914 года, а уже в конце сентября в Петропавловск и в Омск прибыли первые два эшелона с пленными немцами, как их называли без разбору местные жители. Хотя в вагонах были представители всех 34 воюющих против России стран, пока кроме чехов. Больше всего, около половины, в эшелонах было немцев и австрийцев, во второй части — турки, словаки, румыны и даже один грек. Но на третьем месте по количеству – венгры.

Считается, что условия для пленных в Сибири были непривычными и весьма тяжелыми. Однако их содержание сначала полностью соответствовало Гаагской конвенция 1907 года, которая провозгласила принципы гуманного обращения с военнопленными. В октябре 1914 г. сам Николай II утвердил Гаагское «Положение о военнопленных», где говорилось о том, что с военнопленными, «как с законными защитниками своего отечества, надлежит обращаться человеколюбиво». Царь не считал их трусами и предателями. Однако жизнь всегда вносит поправки в любые благие намерения, и скоро слова Николая II назовут лицемерными.

Как у нас часто бывает, власти на местах оказались совершенно не готовы к наплыву «пришельцев». Военные власти только распорядились, сколько пленных должен принять каждый сибирский город, и почти устранились от решения сложнейшей проблемы. 100-тысячному Омску выделили 12 тысяч человек, а 40-тысячному Петропавловску – 6 тысяч. Но во всем Омском и Степном округах (как и в Иркутском и Приамурском) не было никаких, даже приспособленных помещений для размещения незваных гостей. В Омске на первых порах превратили в казармы склады, скотобойни, цирк и даже девять школ. Некоторые купцы отдали под импровизированные казармы свои дома. У нас же в городе не было и таких помещений. Городские власти приказали местным жителям разобрать пленных по домам. Конечно, не все делали это добровольно.

На головы местных властей свалились нежданные–негаданные заботы. Всех «гостей» надо было кормить, лечить, одевать. Военное ведомство на каждого пленного выделяло по 10 руб. 50 коп. в год квартирных и по 15-20 «питательных» копеек в день (в военные годы это стоимость только фунта хлеба или муки). Да и эти деньги не всегда попадали в городскую казну, а цены на продукты росли с каждым днем. Содержание пленных в первый год и без того тощему петропавловскому бюджету обошлось дорого — в 30 тысяч рублей.

Непривычные к сибирскому климату, испытавшие жизнь в окопах, люди часто болели и умирали. Сыпной тиф, дизентерия, испанка (грипп) косили пленных. Местная медицина со вспышками заболеваний не справлялась. Ведь в городских больницах тогда было всего 60 коек. А пациентов-то стало столько! Втрое больше, чем могли вместить больницы. Местные власти вынуждены были привлекать к работе пленных медиков, хотя поначалу это запрещалось. Но так все-таки удалось избежать эпидемий.

Местные власти всех городов пытались отбиваться от приема пленных, но лишь иногда удавалось уменьшить их количество. В Петропавловске в начале войны из 6 000 осталось около 2 200 человек. Остальных куда-то перевели. Но эшелоны с голодными и больными людьми все прибывали и прибывали. Города, хоть и не резиновые, вынуждены были снова принимать тысячи пленных.

И не только военных. Привозили из регионов, где шла война, еще и «мирных пленных» — беженцев, обычно «русских немцев» из Прибалтики и с Украины, которым грозил призыв в германскую армию. И своих, местных немцев, англичан и других бизнесменов-иностранцев тоже сгребали в кучу и отправляли к местам содержания других жертв войны.

Сначала предполагалось разместить всех пленных не в крупных городах, а в сельской местности, но ближе к железной дороге. Однако прибывших было так много, что пришлось заселять другие регионы. Так немцы и «австро-венгры» рассеялись по всей Сибири и по Великой степи, и даже оказались в Туркестане — в разных крошечных городках, вроде Аральска, то есть там, где и сейчас иногда вспыхивают эпидемии опасных заболеваний. Как это ни покажется странным, именно там, в тёплых краях, было больше больных и умерших.

Местные жители обычно жалели и поддерживали пленных, но они и сами часто голодали и болели, как и пленные. Сколько и где их погибло, не скажет никто. И никто толком не знает, сколько народу прибавилось тогда в Сибири и Приамурье. По данным Российского Генштаба, на 1 сентября 1917 года в Сибири было 257 695 военнопленных. Другие источники называют 335 000 человек, а по некоторым данным – более миллиона. Кто в условиях войны и революции вел статистику! Считается, что всего же в плену побывало около 8 миллионов человек с обеих сторон, из них около 2 миллионов — в Зауралье.

Главная трудность — где поселить все эти тысячи? Пришлось пленным самим возводить для себя казармы, тюрьмы и целые концлагеря. Это были грандиозные сооружения. Лагерь, как правило, состоял из 20–25 крупных жилых бараков, в которых размещалось от 10 до 15 тыс. пленных. На один барак приходилось обычно 500 пленных нижних чинов. Всего в России к 1917 году насчитывалось более 400 лагерей военнопленных, в том числе, в Петропавловском военном округе — 15, в Омском — 28. В среднем строительство одного лагеря обходилось казне в 250–270 тысяч руб. Это дорогое удовольствие чуть позже пригодилось Колчаку, а довольно скоро и Гулагу.

Другая проблема — как прокормить такую ораву иноземцев. Выход нашли — почти половине пленных нашли работу в селах. Большинство вояк были из крестьян, их и отдавали в батраки местным жителям при условии, что те будут засевать на 15 десятин пашни больше прежнего, обеспечивать работников жильем, одеждой и питанием. Ведь только из азиатской части страны тогда ушли на фронт больше миллиона человек, в основном, сильных и здоровых мужчин. Вместо них в Петропавловске и на других станциях пленные ремонтировали железную дорогу, трудились в мастерских и на мясоконсервном заводе, мостили улицы, строили жилые дома и складские помещения. И сейчас можно услышать, что в нашем городе некоторые дома построили пленные немцы (но какие немцы – 20 или 40-х годов?). Многие жилые дома и великолепный вокзал в Омске тоже были построены пленными. Там они иногда бастовали – без разрешения уходили с работы, так как считали зарплату низкой.

Среди пленных было немало квалифицированных специалистов: врачей, учителей, фельдшеров, бухгалтеров, строителей, часовщиков, шорников и других ремесленников. Не пропадать же этим талантам без дела! И они, глядишь, прибавку к военному пайку подработают! «Немцев» охотно принимали на работу и даже переманивали друг у друга местные предприятия, больницы и разные мастерские. Пленные и сами создавали артели по производству необходимых местным жителям вещей. Бывшие учителя — немцы и австрийцы — становились репетиторами в зажиточных семьях. Только на такую работу соглашались высокомерные офицеры, в основном, немцы. Их паек был больше гораздо больше солдатского, поэтому они не рвались на тяжелые и низкооплачиваемые работы. Да и половину зарплаты нужно было отдавать в местную казну.

Представители Международного Красного Креста регулярно проверяли условия содержания пленных во всех воюющих странах. В Омском и Степном округах они отмечали недостаточное питание и плохие жилищные условия, забывая, что в лагерях для российских солдат в Европе со второй половины войны они стали точно такими же.

Но… «у немецких офицеров в Сибири была некачественная мебель и мало прислуги». Проверивший однажды содержание пленных в наших краях представитель Российского Генштаба генерал Сухлетен, отмечал, что «немцы шляются на Транссибирской железной дороге, где попало, а в селах гуляют до темноты и громко поют свои песни».

Непорядок! Но в такой свободе тоже был свой плюс. Охранять пленных не надо, хотя некоторые все-таки пробовали бежать … через Китай и даже по северным рекам и Ледовитому океану. Фантастические планы обычно не сбывались. Но за все годы 338 человек все-таки сбежали. Самые хитроумные способы придумывали немцы. Например, выбирали из пленных славян владеющего русским языком и переодевали его в форму жандарма. Он изображал конвоира, сопровождающего группу пленных в другой город. Эта хитрость некоторым удавалась. Любопытно, что жандармам иногда удавалось выявлять при этом фальшивые документы, изготовленные местными умельцами в Омске. Впрочем, подделки разных документов можно было купить в любом городе.

В лагерях все пленные жили все вместе, но держались группами и вели себя по-разному. Австрийцы были более общительными и быстрее приспосабливались к условиям плена. Германцы отличались организованностью и хорошим чувством товарищества внутри группы. Некоторые из них позже даже пристраивались поварами и другой обслугой в чешские эшелоны и отбывали с ними домой – через Владивосток в Европу.

Самой малочисленной среди пленных была турецкая группа. Турки плохо переносили наш климат, чаще других болели и умирали. Но и поддержка у них была такая, какой не было у других. Венгерская исследовательница Эльза Брендштрём пишет «Ни одна национальность среди пленных не имела такой большой поддержки у русского населения, какую находили турки у русских татар и киргизов (т.е. казахов). Они также являются мусульманами, и учение Мухаммеда, конечно, было связкой, которая сплачивала людей крепче, чем политическое единство. У татар и киргизов турки были, как у себя дома. Совет старейшин, который имеется везде, где мусульмане живут, заботился о турецких военнопленных и поддерживал их материально. Часто турки шли к татарам и киргизам «на работу», а жили, однако, как гости до конца войны». Сами бывшие пленные-турки вспоминали, как бывали в гостях у хозяев страны, куда их забросила война, как их хорошо принимали и щедро угощали мусульмане в Петропавловске.

Венгерская группа тоже всегда держалась обособленно. Большинство венгров не говорили по-немецки и не общались с другими пленными и с местными жителями. Зато венгры легче поддавались революционной агитации. Почти в каждом лагере существовали подпольные кружки, которыми руководили опытные революционеры. Чаще всего это были большевики, которые находились в сибирской ссылке. Коммунистические идеи быстро стали близки венграм. Среди них были свои фанатики мировой революции, такие как известные журналисты Бела Кун и Матэ Залка.

По окончании войны пленные оказались безнадзорными. Но не все знают, что еще 21 января 1918 г. представители только что зарождающейся Красной армии провели собрание представителей различных лагерей военнопленных и приняли резолюцию, в которой говорилось: «Присутствующие на собрании рабочие Германии, Австрии знают, что победа русской революции возможна только при поддержке революционного пролетариата Европы». Тогда и произошло разделение пленных на красных и белых. Обе стороны старались заполучить в свои ряды опытных бойцов, особенно когда разразилась самая страшная из всех войн – гражданская.

Как считает ряд историков, поводом к чешскому мятежу, вылившемуся в гражданскую войну в России, стала стычка пленных чехов и венгров в Челябинске. Конфликт произошел 14 мая 1918 года на вокзале этого города, около которого стояли 6 чешских эшелонов и два венгерских. Вот показания чеха Франтишека Духачека: «14 мая сего года … я исправлял фургон, когда вагоны (с пленными венграми) подошли, из первого вагона была кинута железина — с целью убития, которая попала мне в голову, и я упал без сознания, но голову мне не пробило, так как я стоял в шапке». И началось! Венгров вытащили из вагона, безжалостно избили, а виновника «кидания железины для убития» просто линчевали. Во избежание таких конфликтов Москва приказала разоружить чехов. Но не тут-то было! Большинство и не подумало сдавать оружие. Наоборот, чехи напали на челябинский красноармейский гарнизон и разоружили его. Подчиняться местной власти они отказались и начали переговоры с соотечественниками в других городах. В результате за несколько дней 50-тысячная хорошо вооруженная армия чехов захватила все станции и города на 1000-верстной железной дороге – от Пензы до Владивостока, по которой их, по требованию Германии, отправляли домой.

Одним из первых, 31 мая 1918 г. пал Петропавловск. Каждый житель нашей области знает, что тогда местными белыми казаками и чехами были арестованы и расстреляны члены первого Совета народных депутатов – 22 человека. Не пощадили даже женщин – А.Прокофичеву и П.Калюжную. Несколько дней шла кровавая расправа с большевиками и сочувствующими им. Арестованных было столько, что ими были заполнены не только тюрьма, но и подвалы магазинов и больших домов. Заключенных тоже расстреливали беспощадно. Прямо на улице был забит до смерти большевик Карим Сутюшев – бывший комиссар отдела, руководитель красногвардейцев кожевенного завода. Поезд, в котором следовали на восток эвакуированные в спешке советские учреждения, больные и раненые фронтовики, дошел лишь до станции Токуши. Почти все находившиеся в вагонах были зверски убиты. Лидера большевиков И.Дубынина палачи живьем закопали в могилу. В Германовской заимке зарубили насмерть 17 красноармейцев-кавалеристов, прорвавшихся за город. Двадцать два венгра, охранявших Совдеп, были или убиты в бою или увезены за город и расстреляны без суда. Расправы над Советами пронеслись по селам и станицам. Так появились в нашем городе и его окрестностях братские могилы. Они есть почти в каждом селе.

Но… Идеологическое и национальное разделение «белочехи плохие — красные мадьяры хорошие» – если не один из мифов Гражданской войны в Сибири, то, по крайней мере, не вся правда об участии национальных отрядов в событиях тех лет.

Не только венгры, но и австрийцы, и немцы входили в красногвардейские отряды. В нашем городе они сформировали пулеметную команду, погибшую при защите Совдепа. Надо отметить, что белогвардейцы еще до чешского мятежа старались переманить пленных в свои ряды. И такие люди тоже находились. И среди интернационалистов были чехи, а в армии Колчака – мадьяры. В отрядах сибирских партизан с обеих сторон тоже были представители всех народов, ранее томившиеся в сибирском плену. Вспомним Ярослава Гашека, который воевал в рядах Красной армии и принимал участие в освобождении нашего города от белых. А вот будущий Президент Чехословакии Людвик Слобода остался в рядах чешского легиона и сражался против Красной армии, что не помешало ему после нападения Германии на СССР в 1941 году добиться разрешения на создание в СССР чехословацкой воинской части, бить фашистов и вместе с маршалом Коневым освобождать свою Родину.

О чехах и их делах написано много. Как воевали «красные мадьяры», можно понять на примере венгерского революционера Белы Куна. Он с 1916 года тоже был в сибирском плену. Но с 1918 года он вступил в ряды Красной армии и сражался против чехов и Колчака, участвовал в подавлении разных мятежей и восстаний против советской власти. Вместе с единомышленниками в марте 1918 года он сформировал из бывших военнопленных Венгерскую группу при Российской коммунистической партии (большевиков), фактически — предшественника Венгерской Компартии. Естественно, в нее вступили многие венгры и стали «красными мадьярами». Воины они были прекрасные, особенно кавалеристы: закаленные в боях, решительные, энергичные и… безжалостные. Кого им было жалеть в чужой стране?!

В фильме о Колчаке «Адмиралъ» есть жуткие кадры расправы с матросами в Крыму: с привязанными к ногам камнями, моряки, как живые, стоят рядами на дне Черного моря. Это не выдумки киношников. Так расправлялись с пленными матросами «красные мадьяры» под руководством Б.Куна, назначенного в октябре 1920 года членом Реввоенсовета Южного фронта. Сначала под его командованием были разгромлены банды Махно, затем он вместе со своим замом и гражданской женой Розалией Землячкой (Залкинд) стал организатором, жесточайшего террора против бывших офицеров и солдат Деникина и Врангеля, крымских татар, беженцев из охваченных войной районов, том числе, женщин, детей и стариков как возможных противников. Сколько бывших белогвардейцев и невинных людей тогда было загублено «красными мадьярами», невозможно подсчитать. Свидетели тех событий говорили, что крымские города были завалены трупами убитых. Действия это парочки – Куна и Землячки – ужасали даже «железного Феликса» — Дзержинского. Впрочем, некоторые историки считают эту информацию выдумками эмигрантов-белогвардейцев. Но таких фанатичных «борцов за счастье трудящихся» как среди чехов, так и среди «красных мадьяр» было немало.

Считается, что после войны домой, в Венгрию, вернулось только 30% из тех 500 тысяч мадьяр, что побывали в русском плену. Кто-то из них сложил головы «на той далекой, на гражданской», кто-то умер в плену, кто-то остался в СССР. Однако многие эмигрировали в третьи страны, боясь возвращаться в свою страну, где после разгрома Венгерской республики, созданной Б. Куном и его сторонниками, в стране победил фашистский режим Хорти.

А чехи… Это они 1 июня 1918 г. свергли совсем молодую власть Советов в Петропавловске и расстреляли 20 членов первого городского правительства. На их совести и другие жертвы боев в нашем городе и области.

Вот что написал о событиях в мае 1918 г. в Петропавловске участник гражданской войны, колчаковский офицер Б.Б.Филимонов. Он восхищался легионерами: «Потери (при захвате города) у противобольшевиков (русских и чехословаков) были совсем незначительные: 4—5 убитых и несколько человек раненых. Потери красных были во много раз больше. Часть красных (мадьяр), видя, что города им не отстоять, бежали в степи. В последующие дни там их вылавливали киргизы и приводили в город».

Так чехи действовали везде. «После захвата Барнаула было взято в плен около 200 красногвардейцев. На следующий же день начались расстрелы — первыми были убиты выжившие венгры-интернационалисты…» «В Троицке – 300 убитых, среди них много красных мадьяр». Именно чехи при поддержке французов «сдали» адмирала Колчака иркутским эсерам в обмен на беспрепятственный проезд по Транссибу. Это они вывезли большую часть российского золота в Чехию, которое петропавловские кладоискатели до сих пор пытаются найти в несуществующих подземных ходах и в подвалах города. Легионеры считали военными трофеями вещи, украденные в домах жителей занятых ими городов. Везли в эшелоне кровати с перинами и другую мебель, посуду, одежду, граммофоны с пластинками, пианино и… некоторых женщин, которых называли «живыми трофеями». Так уехала из Омска с чешским офицером первая жена писателя Вс.Иванова.

Сейчас некоторые «новые историки» стараются доказать, что никакой Антанты не было, что на стороне белых воевало почти столько же иностранцев, сколько и на стороне красных. Да еще обвиняют венгров в особой свирепости. Мол, им не было жалко ни русских казаков и крестьян, ни казахов, ни белых офицеров. Поэтому, мол, правы были чехи, которые не брали «красных мадьяр» в плен, а расстреливали на том месте, где их заставали. Словно уничтожая Советы на всех станциях, от Пензы до Владивостока, чехи плакали от жалости, расстреливая и вешая сторонников советской власти, красных сибирских партизан или тех же воинов-интернационалистов из других стран.

Все когда-нибудь кончается. К концу 1920 года кровопролитная гражданская война стала затихать, хотя впереди еще были восстания крестьян и действия разных бандитов. Что же стало с пленными? Петропавловский историк-краевед Михаил Мелехин в статье «Немцы на границе Казахстана и Сибири» пишет: «Несмотря на окончание войны, жизнь пленных осталась «на исходных позициях». Многие стали обращаться в обыкновенных переселенцев. Дело в том, что в 1920–1922 гг. прошел переучет и документирование лиц, прибывших в край. Основным документом стала «Регистрационная карточка военно-гражданского пленного», на основании которой выдавался «Вид на жительство иностранца». Он представлял лист плотной бумаги с фотографией… В областном архиве сохранилось несколько десятков таких документов… Гражданство (тогда подданство) в них указывалось самое разное: чехословацкое и швейцарское, польское и литовское, финское и эстонское, болгарское и черногорское, китайское и корейское, боснийское и сербское. Большинство же – германское или австрийское. К началу 1922 г. перед пленными был поставлен вопрос, что называется, ребром: либо они в ближайшее время возвращаются на родину, либо принимают гражданство РСФСР».

Есть предположение, что на севере Казахстана тогда осталось около тысячи бывших военнопленных.

За четыре года плена приезжие привыкли к местным жителям, а потом было еще два три года гражданской войны, когда иностранцам, которые не ввязались в чужую им революцию, некуда было податься.

Мелехин далее пишет: «Многие военнопленные обзавелись семьями. Архивные документы показывают, что в это время они «сочетались законным браком» в петропавловских церквях с местными невестами. Религиозное «разноверие» не мешало продлению человеческого рода».

С такими «бывшими немцами» или с потомками военнопленных Первой мировой войны какой- то другой национальности мог встретиться любой из нас. Еще в 50-е годы во время краеведческой экспедиции в селе Колдоман Пресновского района старожилы рассказывали, нам, студентам пединститута, что в 1927 году одним из организаторов артели «Путь социализма» (с 1929 г. — колхоз «Гигант») был Федор Федорович Цвег (возможно, Цвейг), австриец, оставшийся в Северном Казахстане в 1915 году. Он стал убежденным «строителем социализма на селе», так как отлично владел любой сельскохозяйственной техникой.

В нашем пединституте в 50-60 годы преподавали два выпускника Омского пединститута с фамилиями, похожими на немецкие. Совершенно случайно студентам стало известно, что отец одного был австрийцем, а второго – чехом. Родители этих педагогов в свое время пережили русский плен, женились на местных женщинах и остались в Казахстане. Вероятно, им казалось, навсегда. Однако в 90-е годы колесо истории повернулось так, что внуки и правнуки бывших пленных и трех поколений русских женщин переехали в Германию.

Сейчас во многих городах Поволжья, Урала и Сибири разразились скандалы в связи с тем, что Чешское министерство обороны в честь столетия чехословацкого корпуса решило устроить на территории России 58 мемориалов «Легион-100». Такой памятник уже стоит в Челябинске на привокзальной площади. Именно там, где в мае 1918 произошла первая стычка чехов и венгров, ставшая отправной точкой Гражданской войны. Местные жители чаще всего протестуют против увековечивания памяти тех, кто оставил кровавые следы в их селениях. Администраторы же, как правило, забыли историю или вообще не знали ее и вполне равнодушны к этой акции.

Челябинский мэр, оправдываясь, говорил, что он сам узнал о событии из Интернета! А тем временем на всем протяжении Транссиба уже стоят 8 монументов с надписями: «Здесь покоятся чехословацкие солдаты, храбрые борцы за свободу и самостоятельность своей земли, России и всего славянства. В братской земле отдали жизни за возрождение человечества. Обнажите головы перед могилой героев». Как они «возрождали человечество», знают потомки погибших от их рук.

И это происходит в то время, когда в самой Чехии решили снести памятник маршалу Коневу, освободителю Чехословакии от фашистов. Громят потомки легионеров памятники на братских могилах 144 тысяч советских солдат, сложивших голову на чешской земле. На одной из них они сняли памятник танкисту и поставили… пластмассовую корову с номером боевой машины и с красной звездой на боку. Такое вот «кидание железины» получилось.